Всплыла тема летней статьи Невзорова про то, что у классической русской литературы, де, истёк срок годности. Что она имеет к современности не больше отношения, чем шумерские глиняные таблички.
Вика поинтересовалась: «Ты, наверное, тоже так считаешь?»
Задумался. Невзоров, конечно, тот ещё «тролль» и «провокатор», но ума у него не отнимешь, и в той скандальной статье он высказывает кое-какие здравые мысли. Пожалуй, только насчёт шумерских глиняных табличек не соглашусь. Если иметь в виду Гильгамеша (а что ещё из тогдашней-то литературы сохранилось?) Нет, Гильгамеш адекватен современности, пожалуй, больше, нежели русская классическая литература девятнадцатого века. Очень такой жизнеутверждающий, бодренький эпос. Есть в нём какая-то душевная чистота. В этом смысле – прямая противоположность Ветхому Завету, который я всегда воспринимал как какой-то «катехезис морального уродства» (никакого антисемитизма, но вот что думаю). Хотя многие сюжеты Библии – явно цельнотянутые из Гильгамеша. Но и их извратить умудрились так, чтобы выглядело мерзостью. Взять хоть поведение богов и Утнапишти в Гильгамеше и Бога и Ноя в Библии. Небо и земля.
Поскольку же классическая русская литература во многом произрастает из библейской ценностной системы, а мы её всё-таки переросли в Новое Время и вернулись к «языческой» этике – Гильгамеш нам действительно ближе. Очень человечненько, очень радостно написано, и просто прикольно. Но упаси меня бог заставлять школьников его читать, когда неохота (у себя мы стараемся вообще не заставлять читать, если не «зацепило», обходимся базовыми сведениями, образующими «культурный код», ну и основной упор на сочинения, чтобы учились собственные мысли порождать и выражать).
Что до русской классики, то, конечно, она может местами являть образчики хорошего слога (за «толстоевщину», впрочем, не уверен, что стили обоих можно назвать «хорошими»), но по здравому размышлению, если вам дорого нормальное умственное и нравственное развитие вашего ребёнка – держите его подальше от русской классики девятнадцатого века. И самым весомым аргументом в пользу данной концепции может служить сама по себе картина исторического развития нашего общества. Когда столпы нашей словесности пробуждали милость к падшим, а потом к ещё более падшим, и ни к кому, кроме падших – ну а потом эти падшие как воспряли, да как приосанились, и что из этого вышло – хорошо известно. А мыслящий русский слой редуцировался до Лоханкина, только и способного, что пыхтеть про «сермяжную правду жизни».
Несколько обобщая, рискну всё же заявить, что вся наша классика (во всяком случае, самая признанная, самая классичнейшая классика) – сплошь тоска, уныние и пораженчество ума и воли. Как ни банально звучит, но там попросту нет героев, нет образов, которые могли бы быть не то что «модельными», но хотя бы привлекательными (если не считать проходных каких-то «статистов»). Всё сплошь – «тема лишнего человека». И Невзоров в своей статье прав, что нет больше литературы такой «агрессивной и дидактичной», как русская классика, но что ещё хуже – она проявляет свою агрессию и вообще живость лишь в изобличении пороков. Но не даёт практически никакого «позитивчика».
Ей-богу, читая в школе нашу классику, очень хотелось записаться на сеанс спиритизма и обратиться к авторам: «Ребят, ну, про вас самих-то всё понятно. Гении – они обычно и бывают ипохондрическими мерзавцами. Но всё-таки, а вот в вашем окружении – встречались когда-нибудь НЕ мерзавцы, НЕ слюнтяи, НЕ лодыри? Ну, по крайней мере, вы слышали о существовании таких людей? Так что ж вам до такой степени неинтересно про них писать?»
Не, ну вот серьёзно, какой бестиарий «примеров для подражания» может предложить входящему в жизнь юношеству наша классичнейшая классика?
Чацкий? Типа, бичеватель замшелых нравов? Как по мне – малолетняя истеричка, дешёвый пафосный позёр, не более того. Притом самовлюблённый до полного отупления и оскотинивания. И чего он сделал-то хорошего, помимо того, как со всеми разосрался?
Онегин? Ну да, замечательный человек. От скуки отбить самку у юного приятеля, никак не использовать своё превосходство в уме и зрелости, чтобы свести всё к шутке, предотвратить эту идиотскую дуэль, этак лунатично, «как говорится, машинально» грохнуть, слегка удивиться тому, что пуля, выпущенная из твоего волына, попав в человека убивает его («убит, с сим страшным восклицаньем…»), от огорчения свалить в Баден-Баден. Ничего не упустил? А, ну да: любовная линия с Татьяной. Ну прямо такая уж любовная, такая уж прямо линия. Ей-богу, не будь Пушкин действительно хорошим поэтом и не приперчи он эту шнягу своими «ума холодными» и «сердца горестными» - была бы пошлейшая мыльная опера, чисто по сюжету. Кукольный театр никчёмных дегенератов.
Печорин? Ну, вот этот в школьные годы мне был даже симпатичен. Этот сукин сын по крайней мере понимал про себя, какой он сукин сын. Умный. Но – дрянь всё же. Только и способен оказался, что изговнять жизнь всех вокруг под лозунгом «а вот такое я говно!» Но – хоть умереть догадался молодым, не причиняя ещё большего урона человечеству.
Чичиков? Ёпты, вот надо ж было написать плутовской роман так, чтобы главный его плут был абсолютно нихера не симпатичен?
Обломов? Мог бы сказать «без комментариев», но всё-таки занятно было следующее, когда читал. Вот все отмечали его незаурядные ум и душевную силу, сетуя на «некоторую праздность», мешавшую раскрыться означенным качествам в полной мере – однако я не обнаружил, где бы Обломов хоть как-то намекал, что у него в принципе имеются эти качества.
Базаров? Хотелось спросить: мальчик, а тебе точно двадцать пять, а не просто пять? Нигилизм он, блин, изобрёл. Самоутверждалочки через низвержение авторитетов и шокирование цинизмом – в таком-то возрасте? «Ебать, ты лох!» Но у Тургенева – стиль приятный всё же.
Чего всё-таки не могу сказать про «толстоевщину». Причём, стиль Толстого внушает отвращение своей тяжеловесностью, а Достоевского – раздражение своей рваностью, истеричностью. А персонажи-герои?
«Война и мир»? По-честному, с кем бы из главных «протагонистов» вы пошли бы в разведку? С кадровым военным Болконским, который, завидев шипящую бомбу, начинает читать подчинённым лекции о том, как негоже офицеру пачкать мундир о сыру землю, пока его мудя не повисают на берёзке? С Пьером Безуховым, который внезапно в засаде рассмеётся своим фирменным толстым смехом и заявит, что в сущности нет разницы между пленом и непленом, ибо никому не дано запереть его бессмертную душу? С Наташей Ростовой? Ну, эта ещё могла бы соблазнить роту-другую охранения, пока вы шаритесь по их тылам. Долохов – как-то лучше подошёл бы, но автор призывает считать, что он плохой человек, редиска. И, в общем-то, действительно отморозок.
«Анна Каренина»? Одно скажу: машиниста жалко. Пусть не засудят – а нервы всё едино измотают дознанием. А, ещё Фру-Фру. Как шутил один мой друг, «каждая несчастливая семья несчастна по-своему, а крайней выходит Фру-Фру».
«Воскресенье»? Катюша Маслова, траванувшая купца, и охуевший этот Нехлюдов, решивший, что ей не по делу квадратик за это впаяли? Конечно, не по делу. Семерик надо бы. Вот же была охота сочувствовать «клофелинщицам» и вдарившимся в покаяние соплежуям!
И раз уж об изъянах правосудия – то, конечно, переходим к «ПиН».
Скока-скока там ему дали, Родичке? Восемь лет? За двойное убийство из корыстных побуждений с примесью хулиганских мотивов («… или право имею?») Охуеть! А чего не пожизненное-то? Знаете, я вот гуманист, но очень сильно возражал бы, чтобы эта тварь дикая имела шансы выйти на свободу, влиться обратно в общество в возрасте где-то под тридцать. Разве лишь – чтоб в глубокой старости и немощи. А лучше – чтоб на зоне и сгнил. Ну, если ты в двадцать два года считаешь нормальным делом кокнуть старушку ради её пожитков и дебильного самоутверждения – не надо тебе, наверное, среди людей жить. Может, и вовсе не надо (хотя я противник смертной казни, когда имеются иные способы нейтрализации). А предлагается – чуть ли не сочувствовать этому несчастному заблудшему студентику. Досочувствовались, ёпты! До семнадцатого года, когда они пришли уже не с топориками, а с пулемётиками, и не старушке отдельно взятой, а всей стране башку снесли. Серьёзно, вот Раскольникова и ему подобных – я реально ненавижу. Тупого гопника – ещё можно было бы пожалеть. Поскольку тупой. Но у этого – и образование, и мозги были. А додумался ими – лишь до того, чтобы повести себя как наитупейший гопник. Ублюдок.
«Идиот»? Да, князь Мышкин – святейший человек. Где ни пройдёт – там сплошное благоухание и сияние воцаряется. Все мирятся, все обнимаются, всё расцветает… Или нет?
Да реально, просто идиот как он есть. Кто-нибудь в здравом уме хотел бы быть на него похож? На Рогожина, впрочем, тоже как-то похожим быть не хочется.
Ну и понятно, что великая литература на то и великая, что не рисует жизнь чёрно-белой, а отображает во всём многообразии характеров (в случае русской: есть вот такие дефекты психики, и есть вот такие мании ума, а есть ещё и позаковыристей, что вам в кошмарах не приснится, но мы-то ужо вам распишем). Вот только – нахера этими «анамнезами» грузить детишек, да ещё и принудительно в мозг им это всё клизмировать?
С другой же стороны, вот тоже русская литература, пусть не такая великая, «второго ряда» - Аверченко. Читаешь «Шутку Мецената» или «Подходцева» - нормальные люди, не дебилы, не маньяки, не психи. Классные ребята, которых вполне хотелось бы иметь в друзьях (да такие же раздолбаи и были по жизни). Но это, правда, двадцатый век уже. А воспринимается – и сейчас вполне актуально. Проверено на юношестве. В отличие от этого макабра нравственных уродцев и экзистенциальных импотентов, какой нам являет великая русская литература предшествующего периода.
Хотя нет: вот «Дубровский» Пушкина – всё-таки зачотная вещица. Пусть фабула во многом заимствованная, но всё-таки недурной экшн получился. Благо, Пушкин реально очень ёмко писать умеет, не рассусоливает. И характер Дубровского – деятельный, всё же, а не соплежуй он какой диванный.
Но прежде всего я ценю эту повесть как иллюстрацию левого тезиса «богатые богатеют, бедные беднеют». Вдумайтесь только: у старика Дубровского в остАльной его деревеньке было семьдесят душ – и он считался бедняком. Много ли у вас нынче знакомых, которые имеют деревню и семьдесят рабов при ней? И если такие водятся – вы бы назвали их «бедными»? А вот тогда – это считалось бедностью. Поразительно, насколько всё же упало благосостояние российских жителей за последние два века.
Может, тем и ценна всё же классика, что даёт, в художественном виде, исторические срезы времени. Но принуждать к чтению литературей – дело гнилое.