Как мне представляется, он вполне искренне видел миссию правительства в том, чтобы народ был доволен. Искренне желал стране счастья и благополучия. Именно по этой причине, думается, он вторгся в Афганистан, хотя решение, как известно, далось ему с трудом.
Когда говорят, что Советы пришли туда, ибо иначе через месяц там были бы американцы, – это, конечно, чушь. Да, разумеется, Советы и Штаты соревновались во влиянии на неопределившиеся режимы, но это была именно геополитическая игра по всему глобусу, а не битва за приграничные территории. Никакой особой стратегической ценности в силу географического положения, что бы ни говорили «аналитеги» обеих сторон пост-фактум, Афганистан не представлял.
Даже если бы он повернулся к Америке передом, а к Союзу задом, даже если бы позволил создать на своей земле американские базы и нагнать войск – и что с того? Натовская военщина нанесла бы подлый и коварный удар на город Фрунзе? Это не смешно. Советские стратеги были всё же не настолько маразматики, чтобы рассматривать подобный образ действий наиболее вероятного противника в случае конфронтации. Никакие вражеские контингенты на южных границах – абсолютно несопоставимы были по степени угрозы с группировкой НАТО в Европе. Которая после советского вторжения в Афганистан начала вооружаться «Першингами», ядерными ракетами средней дальности, способными поражать крупнейшие города СССР при практической невозможности их перехвата. На этом, собственно, Холодная война и закончилась, ввиду явно высветившегося неравенства сторон по возможностям нанесения действительно серьёзного разоружающего удара друг по другу. И на этом фоне вопрос того или иного военного присутствия в Афганистане – был совершенно ничтожным.
Говорят ещё, что Советы вынуждены были войти в Афганистан, чтобы пресечь возможный поток наркотиков оттуда. Но это объяснение выдумано в гораздо более поздние годы, когда поток наркоты из Афгана стало принято считать существенной проблемой для России. Советское отношение к наркоте, несмотря на формальную криминализацию, было куда менее «маниакальным». По хорошему счёту, и наркотрафик из Средней Азии (где своего опия и гашиша нормально выращивалось) не считался серьёзной проблемой, и боролись с ней постольку-поскольку, всё больше для галочки. Если бы прибавилась ещё и наркота с Афгана (а она и прибавилась, поскольку всегда приход воинского контингента открывает новые, фактически никому не подконтрольные каналы поставки дури) – это ничего особо не меняло. Советское руководство гораздо больше беспокоила утрата контроля над экономикой и умонастроениями народа, нежели то, что какая-то часть лузеров начнёт колоться вместо того, чтобы спиваться.
Тем не менее, Политбюро, после долгих раздумий, всё-таки решилось устроить открытую интервенцию в Афганистан, со временем переросшую в довольно масштабную войну.
В юности я не мог понять, на кой хрен было это делать. Неужели эти старцы могли не понимать, что подобная авантюра непременно послужит обострению отношений с Западом, при уже выявившемся неравенстве стратегических военных возможностей, не говоря уж об экономических потенциалах? А значит, подобное обострение делало крах советской системы неизбежностью, и довольно короткого времени. Неужели они могли этого не понимать? Неужели этого не понимал лично Брежнев, который в своё время участвовал в свержении Хрущёва именно за то, что тот слишком опасным образом обострил отношения с Западом в период Карибского кризиса, что не замедлило аукнуться на экономической и социально-политической ситуации в СССР, которая в 62-64-м, честно говоря, была близка к восстанию? Или на сей раз они рассчитывали, что если во главе Штатов такой слюнтяй, как Джимми Картер, умудрившийся прохлопать Иран, то «всё можно»? Но ведь Картер-то не вечен как политик и лидер.
Но потом, имея возможность гораздо лучше изучить механизм войн и человеческую психологию вообще, я понял, что у Брежнева, по хорошему счёту, не было другого выхода. Возможно, он понимал, что советская система обречена в любом случае. Но напоследок, именно радея о благополучии и хорошем самочувствии советского народа, он решил подарить(!) ему Афганскую войну, такую бессмысленную и бесперспективную на первый взгляд.
Я задумывался об этом давно, но особенно ясно ощутил буквально на днях, когда довелось посмотреть неожиданно хороший, прежде совершенно неизвестный мне советский «детский» фильм под интригующим названием «До первой крови».
Сказать честно, основная масса советского «кино для детей» - она не то что полное фуфло, но всё-таки очень такие там «прилизанные» детишки, до такой степени, что вернее было бы называть это фильмами не «для детей», а «для наивных взрослых про тех детей, какими они никогда не бывают в жизни, но которых вы бы хотели видеть на экране».
Но здесь автор сценария Григорий Остер (тот самый, который «вредные советы»), поэтому детишки вполне натуральные. Без особой чернухи (как стало модно потом), но и без ретуши. В принципе, забавный фильм, душевный, посмотрел с удовольствием (и неудивительно, что его редко показывали в советское время, да и потом как-то не очень).
Сюжет пересказывать не буду – но всё вертится вокруг игры в зарницу между лагерями где-то в Крыму, судя по всему. К которой детишки относятся довольно серьёзно. И так чувствуется, что кое-кто из них уже вполне вызрел для недурной военной карьеры.
Фильм снят в 89-м, но время действия не указано, а "ментальность" детишек – создателями всегда берётся из собственного детства. Которое где-то на середину семидесятых приходилось. Тамошним детишкам – лет тринадцать-четырнадцать. Они выросли на культе Великой Отечественной – но не только что сами её не застали, а и взрослые, которые её хлебнули, для них уже бабули-дедули, которые по жизни жалобятся на свои болячки, и это дело понятное, а потому, когда они рассказывают про горести и лишения, эта часть воспринимается не очень вдумчиво, а гораздо интереснее героическая сторона войны. В общем, каждый мечтает найти свой фашистский танк, на который бы броситься с последней гранатой. И понятно, что в жизни всегда есть место подвигу, но – приходится это место искать, посреди мирной-то и относительно благополучной жизни.
А к началу восьмидесятых – эти детишки аккурат достигают призывного возраста. И их миллионы. А ещё десятки тысяч – томятся в армии, молодыми офицериками, которые тоже нихрена не видали никакой войны, а хотелось бы. Не ради карьеры даже (хотя и это тоже) – а ради оправдания своего бытия, ради придания ему смысла всё-таки хочется совершить какой-то подвиг, хоть кого-то замочить наконец, чёрт побери! Ну, не все же готовы тихо спиваться в дальних гарнизонах, застенчиво толкая налево соляру и казённые кирзачи. Да и вообще, этим по Уставу прапорщикам заниматься положено, а молодые лейтёхи – многие идеалисты и романтики.
И вот, думаю, стало понятно, что если не подарить этой романтической молодёжи хоть сколько-нибудь большую войну (участие военных советников и групп СпН в локальных конфликтах – это всё же удел слишком немногих избранных, это слишком мелко), то эта романтическая молодёжь начнёт мочить друг друга. Но прежде – подвинет правительство, чтобы не путалось и не мешало.
Что, в принципе, и произошло в конце концов. Но – позже. Уже в конце восьмидесятых и в девяностые. А в начале восьмидесятых – удалось канализировать часть их буйной энергии в Афган. И, рискну предположить, именно это и было главной причиной, по которой советское руководство всё-таки решило вмешаться в тамошние разборки. Чем больше изучаешь причины войн – тем больше убеждаешься: главная из них всегда в том, что войны хочет народ (потом он, конечно, об этом забывает). Во всяком случае, самая пассионарная его часть. А политики действуют оппортунистически, имея главной целью – «услать буйные головы на Изюмский шлях».
Впоследствии мне доводилось много говорить с «афганцами» (поскольку и у нас командиры силовых групп имеют, как правило, в трудовой книжке такое место работы, как «Экран»). И наши – говорят честно о своих мотивах (поэтому их и взяли, что они, во-первых, способны отдавать себе отчёт в собственных мотивах, а во-вторых, способны понять, с кем нужно быть честным, а кому лапшу на уши вешать можно).
Хотелось как-то проявить себя. Хотелось заработать репутацию и уважуху (и самоуважение, что не зассал на войну реальную отправиться). Ну и корыстный интерес – тоже имелся. Чеки инвалютные, доступ к товарам, которые в Союзе не купишь (сейчас, конечно, смешно звучит, но тогда Афганистан, несмотря на войну, в плане развитости торговли был гораздо более цивилизованным местом, нежели Союз). А что приходилось убивать каких-то аборигенов, которые лично тебе ничего плохого не сделали, пока ты не пришёл на их землю, - ну так дело военное. Ничего личного, ребята, но нам захотелось повоевать, а тут вы подвернулись.
Доводилось встречать и таких «афганцев», которые потом в раскаяние лютое впадали. «Ах, нас обманули, нас задурили! И послали воевать с обычными крестьянами!»
С одной стороны – жалко их. С другой – всегда хотелось сказать: «И чего, когда добровольцем записывался да просил об отправке туда – тебе реально это важно было, за что ты там воевать будешь и против кого? Ты хоть на капельку верил в эту чушь про «интернациональный долг»? Да расслабься: ты – наёмник. И это неплохо само по себе. Это нормально. А что пришлось воевать за крайне сомнительное дело в крайне сомнительной авантюре – ну так у тебя не было выбора. Ты был советский гражданин, советский военный, и ты не мог завербоваться на какую-то более пристойную сторону, преследующую какие-то более пристойные цели. Ты имел возможность делать военную карьеру только в этой системе. И ты не мог сделать никакой другой карьеры, поскольку по призванию ты воин, пёс войны. Это – твоё истинное нутро».
Хотя на самом деле, советское руководство всё-таки подставило своих вояк, сделав их миссию более грязной и трудной, чем она могла бы быть.
Спору нет, Мустафа Амин был большой сволочью с диктаторскими амбициями и садистскими замашками. Вероятно, его очень даже и стоило грохнуть. Но сделать это тихо – не получилось. Хотя попытка отравления предпринималась. И формально – он числился в друзьях Советского Союза.
Так вот, посылать своему «другу» подарок от сердца, «мусульманский батальон» охраны, чтобы его лучше уберечь, а потом использовать этот подарочек для штурма дворца и убийства своего «подопечного друга», да ещё так, чтобы все про это знали (кроме аудитории радиостанции «Маяк») – это даже не коварство было, это был идиотизм, всё же.
После этого – чего удивляться, что наиболее боеспособные части афганской армии перешли к повстанцам-моджахедам, а формально сохранившая верность Кармалю ДРА оказалась очень ненадёжным союзником, норовившим подставить «шурави» при любом удобном случае?
А кто теперь верил-то «шурави»? Причём, кризис доверия не ограничивался одним Афганистаном. По всему миру все записные «друзья» СССР встали на ту позицию, что принимать бабло и ништяки от Москвы – это всегда пожалуйста, но слишком близко к себе подпускать советских товарищей – боже упаси. И на всякий случай – все стали мутить контакты со Штатами или Китаем, чтобы подстраховаться на случай «советской помощи». А Хуссейн – так прямо согласился выступить в интересах США против Ирана (хотя, вообще-то, БААС – это социалистическая партия, и прежде он был под сильным советским влиянием). Но и Иран – вовсе не спешил сближаться с Москвой и как-то расширять сотрудничеством. Не говоря уж про Пакистан, который вовсе сделался надёжным тылом для афганских моджахедов.
Эта эпопея со штурмом дворца Амина, которой можно гордиться как свидетельством довольно высокого тактического мастерства спецназа КГБ, в политическом смысле была чистейшим безумием. Советы будто бы расписывались в том, что даже не дают себе труда блюсти какие-то приличия или изображать стремление делать вид, будто бы они в принципе осознают, что уместно считать приличным, а что нет.
Но, возможно, непосредственное оформление афганской авантюры было для Брежнева уже вовсе малозначительной деталью на фоне той главной цели: подарить советской молодёжи, Советской Армии настоящую войну, где бы они могли проявить себя и отличиться.
Я ещё ни разу не употребил в этой заметке слово «дежавю»? Ну, не удивительно. Я не видел начала Афганской войны. Мне было четыре года. Поэтому я не могу говорить déjà vu.
Я одно могу сказать. Среди откровенного уголовного и нацистского сброда, хлынувшего из России на Донбасс нынче – есть и вполне симпатичные, достойные ребята. Мне доводилось допрашивать иных персон, вернувшихся в Россию (а таких и мы, и ФСБ стараемся держать под контролем). Так вот, если они через пять лет начнут чесать про то, как им запудрили мозги, как их обманула кремлёвская пропаганда, бросив на войну против братского народа, и теперь они жутко раскаиваются, - у меня будет оскомина.
Имей уж ты мужество, наконец, признать, что просто тебя на подвиги потянуло, просто в войнушку поиграть возжелалось (и срубить на этом бабла, что тоже немаловажно), что твоей жопе приключений на себя захотелось. А что ты жопой думать привык – да это не надо лишний раз констатировать. Это и так понятно, если в ополчении этом клоунском оказался. Ибо сейчас-то не советские времена, и коли захотелось стать наёмником – так можно было завербоваться на какую-то пристойную сторону, которая всё-таки на Цивилизацию работает, а не на дурдом под названием «мы снова всем покажем маму Кузи».