Не так давно мы разбирали “скрытый» смысл стихотворения Эдгара Аллана По «Ворон». Каковой смысл, сводится, в целом, к тому, что не надо пытаться воскрешать даже самых любимых людей сомнительными средствами некромантии — и не прилетит к тебе с «Плутоновых полночных берегов» чёрнопёрое проклятье, чтобы пригвоздить своим неумолимым клювом (и ещё более неумолимым карканьем Nevermore) твою грешную душу, ныне вовсе пропавшую и погубленную. Лучше — let it be and live on. “Забей и живи дальше» (этого нет в стихе, но это подразумевается).
А вот что есть в этом стихе — очень красивом, возможно, самом красивом во всей мировой литературе — так это небезынтересные грамматические конструкции, которые, тем не менее, могут немножко озадачивать даже тех, кто не первый год учит инглиш.
Да, иные из этих конструкций — немножко старомодны. Но не сказать, чтобы совсем уж утратили актуальность. Просто — относятся к выспреннему, вычурному... выпендрёжному, проще говоря, стилистическому регистру.
Их использование в речи — может быть зачтено как владение «культур-мультур в натуре», после чего люди не будут обращать внимания на многие (и неизбежные) твои оговорки, резонно допуская, что так могли изъясняться лет полтораста назад в лучших поэтических салонах, откуда ты черпаешь своё риторическое вдохновение.
То есть, вот учить иррегулярности современного сленга — вероятно, имеет смысл только тем, кто вплотную с этим сленгом соприкасается. Ибо со сленгом — никогда не бывает ясно, какие его фишечки войдут в обиход надолго, «пропишутся» в языке, а какие — канут в небытие через годы или даже месяцы.
Но классика — она уже давно вошла в обиход, пусть и «пижонский». Её учат в школах и вузах (во всяком случае, пока не отменили «расово угнетательскую культуру»), поэтому, пусть её архаика как бы и выпадает из повседневного употребления — но как бы и возвращается туда опять, снова и снова.
Ладно, не будем теоретизировать — просто пробежимся по Ворону, когда у меня выдалось настроение и время (не думаю, что в России или в Штатах прямо сейчас начнётся гражданская война — но имеется подрастянувшийся момент тоскливого ожидания, который хочется вытеснить любимым делом, трёпом о языках).
Итак, поехали.
В первом куплете (я буду называть строфы «куплетами», для простоты, окей?), вторая строчка — Over many a quaint and curious volume of forgotten lore.
Обратите внимание на эту формулу — Over many a... volume. На самом деле, это множественное число: «Над многими томами».
Но вот выражается — так: many a – и единственное число.
С чем можно в русском сравнить?
Ну, допустим, с - «Многая лета!», как церковнославянская формула славословия и пожелания долгих лет.
Хотя сравнение, конечно, очень условное.
В английском это many a – весьма архаично, весьма «пафосно», но употребляется, с закосом под старомодность и торжественность, довольно широко.
Скажем, у Animals, в их главной песенке: And it's been the ruin of many a poor boy.
Да и в разговорном обиходе — могут сказать, не без издёвки, что-то вроде Many a brave hero tried yet none (has) succeeded (“Многие отважные герои пытались, но никто не преуспел» - скажем, про подкат к особо неприступной барышне).
Едем дальше.
Второй куплет, вторая строка: And each separate dying ember wrought its ghost upon the floor.
Что wrought – альтернативно-архаичная форма причастия от work — это я, вроде, упоминал уже в прежних эссе по этому стиху. А если нет — то сейчас упомянул.
Но интереснее — each separate.
Если заучить хотя бы эту строчку - «И каждый отдельный умирающий уголёк воспроизводил свой призрак на полу», буквально — то можно навсегда определиться с разведением each и every.
А это вызывает некоторые трудности не только у русских, но и у других студентов, в чьих родных языках нет такого дробления на «каждый, взятый в отдельности» (each) и «каждый в ряду себе подобных» (every).
Тут же припоминаешь — each separate dying ember – и видишь, что every туда просто не влезет, в этот бойкий напористый хорейчик. Чем и полезно изучение стихов для освоения паттернов словоприменения.
Вероятно, и лексическое разделение между ember (“уголёк») и amber (“янтарь») - тоже можно закрепить этой строчкой, если научиться произносить правильно, дифференцируя em и am (а оно в английском примерно так же по-разному звучит, как в музыке аккорды ми-минор и ля-минор).
Но — едем дальше.
Первая строчка третьего куплета:
And the silken, sad, uncertain rustling of each purple curtain
Вроде, всё правильно, но я, помню, в детстве довольно долго спотыкался об это место. Мне, при декламации, всё хотелось ввернуть And each silken, sad, uncertain...
Почему так? Потому, что во второй части идёт это each и срабатывал эффект предвосхищения?
И это — тоже, наверное, но главное — здесь как бы нарушается привычный порядок атрибутов, прилагательных в английском.
А привычный порядок — он таков, что наиболее оценочные, субъективные прилагательные идут первыми, а наиболее объективные, «материальные» — последними, ближе к телу описываемого предмета.
Соответственно, silken, “шёлковый» - должно, вроде бы, стоять максимально близко к тому, что, собственно, и есть шёлковое, сделанное из шёлка.
Должно было бы(!) cтоять — но тут у нас По, тут у нас шёлковые не занавески — тут у нас «шёлковый шорох» (rustling).
И вот это даже более оценочное качество шороха, нежели sad и uncertain. Поэтому — идёт раньше (ну и в размер так лучше укладывается).
Мораль: ты можешь менять привычный порядок атрибутов — но только в том случае, если действительно хочешь этим что-то сказать. И тебя по-любому будут благоговейно материть последующие поколения школяров, которым ты «сбиваешь прицел» своим выпендрёжем.
В том же куплете:
So that now, to still the beating of my heart, I stood repeating...
Оборот so that now – примерно означает «так что теперь». Ну или - «и вот теперь». То есть, подразумевается, что ранее пережитое (приступ ужаса) потребовало сеанса самовнушения, чтобы поунять тахикардию.
Далее — Presently my soul grew stronger.
Касательно presently – могут быть разночтения: то ли «вскоре», то ли «немедленно», «сразу же».
Второе значение — считается архаичным.
Но что же: в этом стихе много архаики. Да и по контексту, скорее, нужно понимать так, что лишь только он убедил сам себя, что это всего лишь поздний гость стучится в дверь — так и окреп духом, и, hesitating then no longer («более тогда уж не колеблясь»), обратился к этому предположительному гостю: Sir or madam, truly your forgiveness I implore (фраза, которую, помнится, я рекомендовал использовать, когда надоест sorry и excuse me)
Дальше.
That I scarce was sure I heard you
Некоторые считают, что мода употреблять прилагательные в значении наречий появилась в английском сравнительно недавно и присуща только разговорному языку (I want you real bad — вместо really badly).
Но нет, с некоторыми прилагательными — это давно так обстоит. Вот, в частности, scarce здесь употребляется как наречие, «едва».
Хотя дальше встречается и scarcely (And I scarcely more that muttered - “И я едва (более внятно, чем) пробормотал», буквально).
Есть ли какая-то разница?
Ну, можно сказать, что scarce в наречном употреблении — это «едва», а scarcely – где-то “еле-еле», где-то «вряд ли», но это будет некоторая натяжка, наверное.
В принципе, вот что в рифму лучше ложится — то и употребляется. Главное — помнить про эти слова, что произносятся они не «ска(р)с», как можно было бы ожидать, а «скэас».
Back into my chamber turning, all my soul within me burning,
Then again I heard the tapping
В русском, как известно, деепричастие должно относиться к тому же субъекту действия, что и сказуемое. А когда нет — это считается грубой речевой ошибкой (хотя и одной из самых расхожих — вот это пресловутое «Подъезжая к станции, упала шляпа»).
В английском — такого правила нет.
Не факт, что в английском вовсе есть «деепричастие». Официальная грамматика — вроде, его не выделяет. Потому что имеется общая инговая форма, которая может быть и деепричастием, и активным причастием, и герундием.
Здесь у нас, в этих строчках — в первом случае turning («поворачиваясь») вполне себе относится к I. “Разворачиваясь обратно к себе в комнату, я услышал...».
Поэтому — может переводиться как деепричастие в русском.
А вот All my soul within me burning – грамматически ни к чему не относится, не привязывается. Просто, как бы, «к слову пришлось». И если вы спросите меня, следует ли здесь воспринимать burning как деепричастие — я отвечу, что это интересный академический вопрос. И возможно — да, деепричастие, когда нет никаких других глагольных форм в этом обороте. А возможно — причастие «вся душа моя внутри меня горящая». Но, так или иначе, это «вольно висящий» оборот, который ни к какому конкретному слову в контексте не приторочен. Что в литературном русском считалось бы странным, а в английском — вполне уместно.
Хотя в разговорной речи — и в русском бывает нечто похожее, бессоюзное вворачивание причастного и/или деепричастного оборота. «И вот вижу его — глаза горящие, взором испепеляя — аж жуть!».
Но обычно подобные конструкции принято перефразировать в переводах, примерно так: «Поворачиваясь обратно в комнату, при том, что вся моя душа горела внутри меня, я снова услышал». Ну или, более по-человечески: «Поворачиваюсь обратно в комнату, а душа-то вся горит, и снова слышу» (а в стихах-то, понятно, от формы оригинала могут отходить ещё куда дальше).
Но в английском это предложение, «а душа-то вся горит» - можно ввернуть оборотом с инговой формой: all my soul burning.
Это может быть полезно, если вдруг забыли слова вроде while или meantime (и meanwhile тоже). Или если помните the same time, но затрудняетесь с выбором предлога: in (как в русском, «в»), или at (как в английском) - а нужно вам сказать, что какое-то одно действие сопровождалось другим, происходило на его фоне. Так просто можно «подвесить» где-то рядом инговую конструкцию, вообще не морочась союзами, не морочась привязкой.
The train just approaching the station, my hat flew off.
Как-то так.
Дальше.
Open here I flung the shutter, and with many a flirt and flutter...
Если б меня спросили, что здесь open – прилагательное или наречие — я бы, честно, впал в затруднение. И так, и так можно трактовать. То ли «резко сделал окно открытым», то ли, что более по-человечески звучит - «настежь распахнул ставни»
Но что точно — open здесь не глагол. Глагол — flung. А обстоятельства (и open, и here) выносятся вперёд подлежащего со сказуемым ради пущей экспрессии. «Настежь тут-то я окошко распахнул».
Да, в английском — строгий, фиксированный порядок слов в предложении, но, разумеется, лишь до тех пор, пока господину поэту не приспичит вывернуть его наизнанку ради пущей экспрессии.
Во второй же фразе, and with many a flirt and flutter – опять видим этот пафосный паттерн образования множественного числа в форме единственного со словом many.
Not the least obeisance made he, not a minute stopped or stayed he,
But with mien of lord of lady
Просто обратим внимание, что made he и stayed he — рифмуется с lady. А значит, должно произноситься не «мейд хи» и «стейд хи», а «мейди», «стейди».
Вот так лингвисты устанавливают по стихам конкретное произношение в давние эпохи. Впрочем, h в личных местоимениях «убегает» и во многих современных говорах, что британских, что американских (а недавно вот довелось видеть и австралийский юмористический ролик с «рекламой» некоего напитка под названием Dickens Cider, где обыгрывается звучание — inside her).
Ещё обратим внимание, что про Ворона говорится he.
Да, хотя грамматических родов в английском нет и малознакомые животные обычно обозначаются как it, но если в них подразумевается какая-то «мужественность» - то можно говорить he (а если женственность — то she, соответственно).
К слову, it – про Ворона тоже говорится в поэме. В тех местах, где он представляется комичной, несуразной (в своей внешней суровости), «безмозглой» птицей.
А вот где в нём видится нечто большее — там he. Довольно любопытный момент, который трудно передать на русский, поскольку мы в любом случае не скажем про ворона «оно».
Ещё — обратим внимание на глагольную инверсию:
Not the least obeisance made he, not a minute stopped or stayed he
При отрицании (not), вынесенном в начало фразы (ради пущей патетики) — сказуемое тоже вытягивается вперёд подлежащего. Но как увидим потом — не всегда.
Само по себе «строительство» отрицания без вспомогательных глаголов — довольно архаичная фишка уже во времена По. Он использует столь выспренний слог иронично, потешаясь над Вороном.
В более «свежем» английском сказали бы, скорее, not the least obeisance did he make. Да и то — это очень такая велеречивая будет фраза.
Впрочем, я как-нибудь отдельную напишу статейку про глагольную инверсию.
Да, почему the least obeisance, но a minute? Ну потому что «без малейшего поклона-реверанса», вот самого ничтожного, какой только мог бы быть — это такая превосходная степень, которая подразумевает определённость. То есть, не один из малейших «реверансов», а «самый наималейший», the least.
Ну а a minute – просто «ни одной-единой минуты», поэтому a – как замена one.
Perched upon the bust of Pallas just above my chamber door – полезно заучить фразочку для разграничения предлогов upon(on) и above. “На бюст над дверью». А то иногда путают.
Летим дальше... wandering from the nightly shore.
Then this ebony bird beguiling my sad fancy into smiling
Опять «висячий» причастный оборот, bird beguiling, не привязанный ни к чему иному грамматически, но — связанный по смыслу с контекстом, создающий фон. «При том, что тогда эта эбеновая птица обращала («теснила», «манила») мою тоску в улыбку...» (примерно).
Ну а smiling – это, естественно, герундий, отглагольное недосуществительное, «улыбание».
Да, это удобно, когда добрую половину всех мыслимых отглагольных сущностей — выражает одна универсальная инговая форма. Для стихосложения — точно удобно.
Though thy crest be shorn and shaven
Тут господин поэт, потешаясь над непреклонной строгостью облика этого ворона, переходит на очень(!) старомодный стиль. Примерно — как «боярыня красотою лепа, червлёна губами, бровьми союзна» (к слову, Булгаков там цитирует реальное описание Ксении Годуновой из текста Катырева-Ростовского, первая четверть семнадцатого века).
В английском, правда, такой стиль более привычен публике, поскольку это язык Библии Короля Джейкоба (Якова Первого), тоже начало семнадцатого века.
Как бы то ни было, если вы хотите сказать кому-то «Пусть ты и (такой-то)», но затрудняетесь с подбором конструкции — можно не затрудняться, а пойти в лоб, по-библейскому. Though you be (the smartest one here).
Можно считать, что be – в повелительном наклонении здесь, как и в русском («Будь ты и самый умный, но...»). Однако ж, поскольку в английском повелительное наклонение (как и все прочие) совпадает с инфинитивом — разницы недофига в том, чем именно это считать грамматически. Главное — помнить употребление, а оно очень простое.
Tell me what thy lordly name is – обратите внимание, что, когда вопрос упакован в косвенную речь, порядок слов обычный, а не вопросительный. То есть, tell me what your name is, а не tell me what is your name (не очень раздражающая, но частая речевая ошибка не только у русских; впрочем, вовсе не будет ошибкой, если сделать паузу между фразами, разъединяя их).
Much I marveled this ungainly fowl to hear discourse so plainly
Здесь мы видим то, что в отечественной традиции англознания принято называть Complex Object, “Составное дополнение».
Английская грамматическая наука — такого понятия не знает. И, в общем-то, правильно делает. Как по мне, достаточно просто понимания, что некоторые глаголы могут управлять существительными/местоимениями с инфинитивами.
«Я прошу его сделать», «Он велел тебе принести», «Они просили её передать».
Ну а в английском — список таких глаголов чуточку шире. В частности, «Весьма я поразился этой несуразной птице слышать вопрос так чётко».
По-русски так не говорят, а по-английски — говорят. Это нормально, что у разных языков разные повадки и ухватки.
Можно, конечно, было бы подискутировать, в каком падеже стоит существительное после управляющего глагола — в винительном (как у нас в «просить его») или в дательном (как у нас в «велеть ему»).
Но в английском — у существительных не осталось косвенных падежей.
Они остались только у личных местоимений. Да и то — нет разделения между дательным и винительным. Всё будет — him/her/them/me.
Почему при этом discourse («речь», «тирада», в данном случае) идёт без артикля или без притяжательного местоимения my?
Ну потому, что это стихо. Где всё полезно, что в размер полезло.
Научитесь говорить стихами — тоже сможете забивать на артикли.
Ладно, довольно много получилось — пожалуй, прервусь на сегодня. А то утро прошло, народ пришёл: в приёмной дожидаются два генерала, один замминистра — хоть и чинуши, а всё ж люди, неудобно томить чрезмерно.
Потом продолжу, если кому интересно.
Впрочем, по-любому продолжу, поскольку мне(!) интересно.