Если 2019 год прошёл под знаменем Греты Тунберг, официально психически нездоровой девочки, воюющей с СО2, то 2020 — под знаменем Джорджа Флойда, уголовника-рецидивиста и конченого торчка, чьей заслугой перед обществом было героическое склеивание ласт при сопротивлении аресту.
Глядя на таких кумиров прогрессивной западной общественности — естественно, многие люди задаются вопросом о том, как стало возможным достичь подобного днища, подобного уровня интеллектуальной и моральной деградации.
Присматриваются попристальнее к левому дискурсу в нынешнем его виде, вот со всей этой гипертрофированном политкорректностью, woke, SJW, со всем этим речекряком, где самые драгоценные слова — Diversity и Equity, а главное ругательство — Whiteness, присматриваются — и говорят: «Ой!»
Недоумевают: каким образом, после всех уроков двадцатого века, после всех преступлений и катастроф социализма, некие персоны, претендующие на интеллектуальное лидерство, умудрились погрязнуть в левизне настолько густой и пошлой, что сам старина Маркс, возможно, сблевнул бы, слушая их бредни.
Инопланетяне, что ли, захватили университетские кампусы и некими своими злокозненными лучами прожарили мозги профессуре и студенчеству?
Нет.
Попробую объяснить, как вижу, словами максимально простыми.
Видите ли, главная опасность, главное коварство левизны — в том, что она паразитирует на вполне естественных и благих устремлениях человеческой души.
На эмпатии, способности сострадать другим живым существам — что является неотъемлемым инстинктом любого стадного вида, а тем более — такого развитого, как наш.
Правда, эмпатический инстинкт — уравновешивается конкурентным, что тоже является неотъемлемым достоянием развитого биологического вида. Более того, является залогом его развития — в то время как эмпатия, определяющая способность к совместным усилиям, является залогом коллективного выживания.
Если угодно, «диалектика, инь-ян альтруизма и эгоизма».
Так вот, в нашем нынешнем мире, особенно в благополучных странах - наблюдается тревожный переизбыток болезненно обострённой эмпатии и не менее тревожный дефицит таких полезных вещей, как разумный эгоизм и здоровый пофигизм.
Особенно — у людей, имеющих время и возможность предаваться рефлексиям, ставить под сомнение своё нравственное совершенство и терзаться угрызениями совести.
И вот наступает момент, когда такой человек пьёт дорогой коньяк, а тут к нему подбирается некий доброхот и, тоскливо заглядывая в глаза, сообщает: «Вот ты пьёшь дорогой коньяк, а в Африке негры голодают. Хотя этой бутылки хватило бы, чтобы кормить целую деревню целый месяц».
Что ответит на такое сообщение человек зрелый, здравомыслящий и с крепкой душевной конституцией, вроде меня, к примеру?
Я отвечу: «Да, я в курсе. Это действительно хороший коньяк, поэтому я готов платить за него хорошие деньги французскому виноделу. А он, возможно, любит хороший кофе по утрам. Если африканские негры научатся растить хороший кофе, когда климат способствует, и продавать свою продукцию французскому виноделу — они получат мои деньги. Если не умеют растить кофе и не хотят учиться — не мои проблемы. В этом мире нужно уметь доказывать свою нужность другим людям. Никто никому ничего не должен просто так, априори. Поощрение же иждивенчества у вполне дееспособных персон — будет не благотворительностью, а растлением. И это будет несправедливо по отношению к людям, которые добросовестно стараются быть полезны».
Почему я так отвечу?
Потому, что могу себе позволить взвешенное и отстранённое отношение к проблемам далёких от меня людей, которые не доказали свою полезность для меня (и которых я вообще не просил рождаться на свет, если уж на то пошло).
Нет, время от времени помогать людям, даже совершенно бескорыстно - это прекрасно, это бывает приятно, потешить свой эмпатический инстинкт.
Но всю дорогу париться из-за каких-то там угнетённых лишенцев?
Да видал я таких!
Сначала они кричат: «Дайте нам работу, придумайте, как изобразить иллюзию нашей небесполезности!», а когда им дают работу — они начинают орать, что их «эксплуатируют» и, значит, «угнетают».
Поэтому, я вполне комфортно себя чувствую, покладая толстенный болт на визги о «социальной несправедливости».
Единственное мерило справедливости в этом мире — свободный рынок. Либо ты востребован на нём, либо нет. И если нет — думай о том, как всё же сделать себя полезным, как повысить свою ценность. И это — твоя забота. Другие люди могут(!) помогать тебе в этом, но, вообще-то, не обязаны. Это тоже твоя забота и твоя работа — сделать так, чтобы им захотелось(!) тебе помогать обрести ценность.
Да, я могу это говорить — без экивоков и реверансов, без извинений и стеснений. Ибо я — зрелый, здравомыслящий человек с крепкой душевной конституцией. Я себе нравлюсь таким, каков я есть, - и мне не нужно кривить душой, стараясь понравиться кому-то ещё. Какому-то доброхоту, который лезет ко мне со своими лишенцами, стремясь паразитировать на моей природной эмпатии. У меня нет и не будет чувства вины, мне нет надобности оправдываться за своё великолепие.
Но не то дело — средний вузовский профессор, который, хотя и числится «магистром знаний» вполне официально, в действительности сомневается, что сумел бы собрать хоть какую-то кассу, если б читал лекции где-то на стороне. Не студентам, которые вынуждены его слушать, раз уж заплатили за образование оптом, а сторонним людям, которые просто интересуются наукой.
Нет, бывают, конечно, и такие учёные, которые вполне собирают аудиторию и «кассу». Но мы говорим — о среднем вузовском профессоре.
И вот его не покидает ощущение, что в науке он пустое место, а хочется сказать своим ученикам нечто важное.
И вот он говорит им, что этот мир несправедлив, что он полон угнетения, неравенства... токсичной маскулинности — какой угодно херни, что в моде у борцов за «справедливость».
Он очень легко проникается подобной идеологией, поскольку не уверен в себе, не уверен в том, что он - «хороший». А хочется быть. Поэтому он легко обретает чувство вины, впадает в покаяние — и ретранслирует эту херню дальше.
Да, в этом мире некоторые люди сделались слишком нервными и уязвимыми для паразитирования на их эмпатии и всевозможных психических комплексах.
Но и что там вузовский профессор, комплексующий от своего статуса «приживалки в доме знаний»?
Взять просто среднестатистического интеллектуала.
Вот он сидит и пьёт дорогой коньяк. И к нему подваливает наш доброхот и начинает разводить со своей волынкой про негров в Африке.
Есть вероятность, что интеллектуал испытает муки совести. Ведь, действительно, если б он отказался от этой бутылки коньяка — целый месяц можно было бы кормить целую деревню.
А если б он раздал всё своё имущество голодающим и страждущим, оставив себе лишь самый минимум, — то он бы, возможно, прокормил их десятки.
И разве это не его долг, когда он сам на каждому углу провозглашает, что нет ценности выше, чем человеческая жизнь? Разве не обязан он отказаться от излишеств, чтобы спасти эти жизни?
Но — не хочется, конечно. Ведь коньячок-то хорош.
И поэтому — он, наш интеллектуал, идёт на компромисс.
Он не отказывается от коньячка, но — он готов сделать для этих угнетённых и страждущих куда больше.
Отныне и впредь — он будет вещать urbi et orbi о том, как несправедлив этот мир, как незаслуженны их страдания, и призывать правительство потратить деньги налогоплательщиков как-нибудь так, чтобы ему не было стыдно перед угнетёнными и страждущими.
И он поддерживает, своим самым могучим оружием, своим набатным словом — те политические силы, которые тоже уверяют, что они «против несправедливости» и «за угнетённых и страждущих».
Конечно, в нашем мире всё проблематичней отыскивать угнетённых и страждущих, но вот поэтому и приходится брать под опеку таких экзотических страдальцев, как девочек, мнящих себя мальчиками, или наоборот.
Приходится приставать к людям и, тоскливо заглядывая им в глаза, вопрошать: «Представляете, каково это, быть девочкой в теле мальчика?»
Люди с нормальной психической конституцией отвечают: «Нет, не представляю. И что характерно, не хочу представлять. Мне за это не платят. Но есть доктора соответствующего профиля — вот им платят. Туда, пожалуйста, со своими диковинными проблемами».
Но люди с тонкой душевной организацией, ушатанной неврозами и неуверенностью в собственной «хорошести» - ведутся, проникаются, подключаются к подобным движухам.
То же — и с расовым угнетением.
«Вы представляете, каково это, родиться чёрным, в этом мире, где бал правит системный белый расизм?»
Человек с нормальными мозгами скажет: «В этом мире, конечно, бал правит системный белый расизм, но давно уж, играя на том балу, чёрные джазмены становятся миллионерами. И поднявшись — они имеют основание заявлять, что всего добились сами. Они могут гордиться, что пробились в этом мире «системного белого расизма». Но вот кто по-настоящему угнетён — так это отпрыски богатых белых семейств, родившиеся с серебряной ложечкой во рту. Они-то, как бы ни трепыхались, чего бы ни добились — всё равно будут жертвами того предрассудка, что их вытягивали родительские денежки и связи. А негры — имеют привилегию низкого старта. С ними всё в порядке».
А человек с перекособоченными мозгами — да, поведётся на это гонево про «системный расизм».
Ну вот, к сожалению, слишком много в нашем мире людей с чересчур расшатанной психикой и перекошенными мозгами.
Христианская религиозность, конечно, понизилась — но сама потребность в исступлении и покаянии у таких людей никуда не исчезла.
И особенно, кстати, этой болезнью левизны на почве неуверенности в собственном достоинстве — страдают именно отпрыски «аристократических» семейств, родившиеся с серебряной ложечкой.
Конечно, оказавшись в элитном вузе, они подвергаются там массированной неомарксистской индоктринации. Но — изначально они очень расположены к ней, испытывая муки совести за незаслуженную привилегированность своего статуса.
Поэтому и важно с раннего детства воспитать в ребёнке правильную этическую установку. Компромиссную.
Это я сам сформулировал ещё в отрочестве.
«В основе европейской христианской этики лежит совесть. В основе самурайской — стыд. Мне симпатичны обе системы, но лишь в части их проявлений. Поэтому я выбираю компромиссный путь: ни стыда, ни совести».
Серьёзно, в этом мире куда больше дерьма происходит от чрезмерно раздутой совести и чрезмерно жгучего стыда — нежели от полного отсутствия того и другого.
Всё же, этика вполне может базироваться на здравом смысле, безо всяких там «голосов в голове» и уколов раскаяния за те глупости, что лучше было бы вовсе не делать, если б хоть немножко подумать головой, а не «нравственным чувством».
Возможно, сейчас такой переломный момент в нашей видовой истории, когда определится, сумеем ли мы отстоять разум и здравый смысл — или опять провалимся в очередное покаянное сектантство на долгие тёмные века.
Но я смотрю оптимистически. Надеюсь, индивидуалистическое «жлобство» - победит коллективистскую «сознательность», паразитирующую на ложно трактуемой эмпатии.
Может, будут войны, хаос, анархия — и это не сахар, но это, конечно же, лучше, чем «кристаллизация» того нового дивного мира, который сулит нам wokeism.
Да, и что ещё оптимистично в подобных размышлениях — на их фоне понимаешь, насколько всё же жалкая фигня этот дурацкий коронавирус.