Посматриваю сейчас на Ютубе обучающие видосики по языкам, чтобы рекомендовать нашим заведениям (что Корпоративной Школе, что Центру Предпродажной Подготовки при моей Невольничьей Плантации).
Много довольно толковых людей, но иногда и толковые люди — то ли оговариваются, то ли заговариваются и немножко морочат голову себе и окружающим.
Вот один вполне компетентный парень (русский) объясняет, что со «состоятельскими» (stative) глаголами не образуется Continuous (он же Progressive).
То есть, нежелательно говорить I'm wanting/loving/liking.
Ну, правда, современные грамматические справочники делают ту оговорку, что так не говорят «обычно»(!). Но, как известно, «в военное время значение косинуса может достигать четырёх». Поэтому если очень надо — то можно так говорить. Вот только лучше отдавать себе отчёт, что это будет иметь очень специфический смысл.
- Do you love me? - - And what do you think I'm doing, baby? I am loving you... right now... thirty secs to go.
То есть, тут вы подчёркиваете, что ваше состояние любви имеет заданную протяжённость и временные границы. В ваших ли интересах подчёркивать такие моменты — решать уж вам. Поэтому в обычных условиях — действительно не говорят I'm liking, I'm loving (а пятьдесят лет назад не говорили и I'm feeling, а сто лет назад — I'm being; во всяком случае, тогдашние грамматические справочники предостерегали от этого).
Но этот учитель, в целом, повторю, толковый, увлекшись, сформулировал свою мысль слишком широко и категорично. Заявил, что вот эти глаголы, обозначающие состояния, вообще не принимают ингового окончания.
Что, конечно, некоторое преувеличение.
Ибо и сто, и двести лет назад, и в лучших салонах Лондона можно было услышать, скажем, You have such a loving heart, darling.
Да, здесь loving – это, фактически уже даже не причастие, а отглагольное прилагательное (как и в русском «любящее»), но инговое окончание — оно такое, универсальное.
И wanting – прекрасно использовалось во все обозримые времена как, скажем, деепричастие.
А liking – как отглагольное существительное или герундий великолепно существует. Вот сейчас специально пробил по тексту Vanity Fair – да, уже тогда замечательно говорили He had an instinctive liking for a gentleman (здесь отглагольное существительное, с артиклем, все дела) или She hated people for liking them (а это герундий).
То есть, понятно, что имел в виду учитель с Ютуба, но столь общая формулировка, будто бы эти глаголы вовсе не «берут» инговое окончание — она может ввести в заблуждение.
Вот какие глаголы на самом деле никогда не употребляются в английском с инговым окончанием — так это модальные.
Woulding, shoulding, oughting – звучит настолько неординарно, что даже спелчекер негодует (а он в моей писанине всякое видал).
Willing – есть такое, означает, примерно, «готовый», «охочий», но это образовалось ещё в те времена, когда will означало просто «хотеть», а want - “нуждаться».
И есть слова canning и maying, но они означают «консервирование» и «празднование Первого Мая как Дня Весны». Соответственно, происходят не от тех can и may, которые модальные.
Другого слушаю учителя, тоже толкового — объясняет, что частая ошибка — употребление единственного числа с подлежащими, которые, выражая один предмет, на самом деле имеют множественное число. Вроде, там, jeans или shorts.
И оно так, но пример он приводит очень неудачный.
Утверждает, будто бы нельзя говорить It's my jeans. Мол, в русском нормально, «Это мои джинсы», ибо «это» - как бы универсально на все случаи жизни, а в английском всенепременно нужно говорить These are my jeans.
Нет, ну если сказуемое или определение согласуется с «брючно-множественным» существительным — тогда конечно. My jeans are blue.
И когда хочешь сказать, мол, эти джинсы мои, не трожь, не замай — тогда тоже будет: These are MY jeans. Или — These jeans are MINE. Don't touch them!
Но возможна и иная ситуация.
Вы приводите домой привередливую девицу, а на стуле висят джинсы, в которых вы вернулись с оффроада: им нужно дать обсохнуть, чтобы отбить глину, прежде чем кидать в стиралку.
И вот она спрашивает: What is this shit?
А вы отвечаете: This “shit” is my favorite jeans!
Тут подлежащее — вовсе не jeans. И подлежащее — в единственном числе. Поэтому и глагол согласуется с shit, а не с jeans.
Так же будет и без shit в подобной ситуации.
What is this? - - It's my jeans. And these jeans are my favorite. Please, try not to hurt their feelings.
То есть, джинсы, конечно, во множественном числе. Но во фразе it's my jeans – it относится не к ним, а к ранее прозвучавшему this.
Вот если б вопрос был Whose are these pants? - тогда бы и ответ был These are mine.
Ну или даже — возьмём не штаны, а детей, которые уж точно «множественные».
Вот чел показывает семейные фотки — и говорит: These are my kids.
В смысле, вот этот шкет, вот этот щегол, и ещё вот этот карапуз, вот «эти вот», собирательно - «мои дети».
Но, допустим, вы сидите, играете в карты в гостиной с хозяином дома и его друзьями, и тут из соседней комнаты доносится грохот.
И вы спрашиваете: What (the hell) is this?
А он кривится, машет рукой: Never mind, it's just my kids.
Где it – опять же следует за this и подразумевает «вот этот грохот», вот это событие, которое нужно объяснить.
В этом случае ответ these are my kids – будет звучать немножко странно.
То есть, всё зависит от ситуации, всё зависит от того, что там на самом деле является подлежащим, что надлежащим (а школа, как известно, это всего лишь «место имения», поэтому не стоит слишком заморачиваться школьной грамматикой).
Серьёзно, вот когда утверждается так категорически, что, мол, ни в каком случае нельзя сказать It's my jeans, не то попадёшь в неловкое положение, совершив речевую ошибку — тут-то людей и начинает клинить. Развивается то, что с некоторых пор называют «синдром собачки»: всё понимает — ничего сказать на изучаемом языке не может. Поскольку боится облажаться.
Нет, если ты парень — ты, возможно, попадёшь в неловкое положение, если скажешь It's my panties.
Впрочем, если скажешь These are my panties – тоже.
Потому что pants – это просто штаны, а panties – это конкретно женские трусики (кружевные, с рюшечками, все дела).
Но если скажешь That thing over there – it's the panties I've bought for my girlfriend, please, don't even bother, Jack, they won't fit your ass anyway, leave 'em alone, do me a favor - то всё нормально.
“Та штука вон там — это трусики, что я купил для подружки, пожалуйста, даже не морочься, Джек, они по-любому не налезут на твою жопу, оставь их в покое, сделай милость».
Ну вот стилистически несколько пониженная получилась тирада, возможно, небезупречная с точки зрения наставлений по риторике, но — определённо лучше, нежели было бы These are my panties (хотя это абсолютно грамматически корректно).
В чём прав был тот учитель — действительно, в английском, когда непосредственно на что-то указываешь, и оно множественное (либо по количеству, как дети в многодетной семье, либо «по обычаю», как штаны) — то скорее скажут These are, а не this is.
То есть, не «Вот это — мои дети», а «Вот эти — мои дети» (а также и штаны, и шорты).
Но ситуации бывают разные. Иногда — всё зависит от того, что именно ты хочешь подчеркнуть.
Вообще говоря, с некоторых пор — я зарёкся, в разговорах о языках, использовать фразу «так не говорят».
Не то, что «зарёкся» - но стараюсь избегать по возможности.
Ибо, чем больше изучаешь them языки — тем больше видишь ситуаций, где ещё как говорят таким образом, что прежде казался немыслимым.
Вот спроси меня двадцать лет назад, можно ли говорить по-русски «на районе» - я бы ответил, что это нонсенс какой-то.
Сейчас — довольно устойчивая разговорная форма.
Спроси меня двадцать лет назад, можно ли говорить по-английски I'm shook – я бы сказал, что это бред какой-то, безграмотная путаница форм глагола shake, под влиянием shock.
Десять лет назад — я бы сказал, что допустимо употреблять I'm shook-up, какой бы зубовный скрежет оно ни вызывало.
А сейчас... Ну, хочешь быть именно «шукнутой», а не «шокнутой» - да и в рот тебе кило печенья, и говори I'm shook. Мне пофиг, none of my business.
Но что всё-таки хотел бы прояснить — так это разграничение между this и it, когда «оно» будто бы означает «это», выступая местоиметым местоименным подлежащим.
Но это, видимо, в другой заметке. Сейчас — малость утомился.
И это одна из причин, почему не стоит безоговорочно доверять языковым учителям в Инете, а всё нужно проверять.
Да, все мы люди, все утомляются (а это может быть довольно утомительно, пытаться не просто чего-то гнать, а как-то разъяснять), все впадают в маразм, клинятся и глючат. Как та сороконожка, которая задумалась, как ходит — и перестала.
Со мной тоже бывает, не буду отрицать. Как-то вот, в заметке про игру в омонимы-омографы, как стимулирующий метод расширения лексики, написал про tier – что это может быть «разрыватель» (хотя на самом деле, конечно, наоборот, «связыватель», не считая других значений). Потому что в тот момент — задумался, почему так близко звучит tear, которое как раз «разрывать», когда не «слеза».
Верить на слово — нельзя никому.
Вас не то чтобы намеренно будут пытаться наебать, но просто могут быть усталыми, пьяными, удолбанными или просто «заклиненными».
Если это люди.
Но если язык начнут преподавать роботы — они могут просто желать обрести власть над кожаными ублюдками и покорить вселенную.
