Всплыла в разговоре тема доведения до самоубийства. Естественно, в связи со Славиной, нижегородской журналисткой, устроившей самосожжение.
Да, жутковатая история. Но — она серьёзно думала впечатлить этим Ряжим?
Нет, я ни в коем случае не оспариваю право людей совершать суициды, когда на то их воля, но если уж решился — то, наверно, лучше как Химайер с «Киллдозером». Мужик в Штатах, который устал судиться с бетонным заводом, вроде как отбиравшим его землю, соорудил танк из бульдозера — и просто стёр с лица земли этот заводишко. А потом только — выпилился. А копы всю дорогу бегали вокруг с пестиками да автиками — и нихрена не могли поделать.
Что характерно, людей он не трогал, не давил. Это может быть принципиально для щепетильных самоубийц, которые имеют предубеждения против того, чтобы мочить своих врагов на пороге вечности. И всё равно — вышло эпично.
Может, по закону этот Химайер был и не прав, а его оппоненты правы, но — он сделал очень такой весомый «пойнт» в пользу того, чтобы впредь бетонные заводы и банки бывали как-то повнимательнее и подобрее к малым мастерским.
Будет ли российская псина теперь добрее к оппозиционным журналисткам, когда уверилась, что некоторые из них могут устроить самосожжение?
Будут ли они теперь внимательнее выбирать время для обыска, чтобы не вламываться к свидетелю(!) в шесть утра?
Думаю, добрее и внимательнее — они бы сделались немножко при другом образе действий. Когда бы уразумели, что себе дороже быть мудаками и упырями. А так-то — что им суициды в знак протеста?
Но вот неравнодушные люди призывают покарать их (когда-нибудь, когда в РФ установится государство) за «доведение до самоубийства».
Об этом — мы и разговорились с Женькой (которая у меня адвокат-международник) и Виталиком, начальником охраны моей семьи, который не имеет формального юридического образования, но — сдавал «чекистский минимум», чтобы носить ксиву капитана ФСБ, и интересуется «юрисперденцией».
Я, вроде, говорил как-то, что отечественная юридическая техника — всегда была «ниже плинтуса», а конкретно УК-96 писался с лютого похмелья в кокаиновом угаре?
Но это — именно базовая редакция. Потом-то, при Путине — уже пошли новеллы под гораздо более крышесносной наркотой. Там даже разбирать как-то стрёмно, что хотел сказать законодатель — сам мозг свихнёшь. Просто - нахуй, нахуй, к терапевту.
Хотя, какой, к чертям, «терапевт»? Там и профессор Ганушкин не помог бы российскому законодателю последних «дум».
Однако ж, ст. 110, «Доведение до самоубийства» - она всегда была абсолютно шизоидная.
Она и в советском кодексе, когда числилась под номером 107 (в РСФСР), - тоже была шизоидная. Но в новом — это даже усугубилось (тогда можно было привлечь только специального субъекта, от которого самоубийца пребывал в зависимости, а теперь — кого угодно).
То есть, и советская, и постсоветская юридическая техника — в целом крайне невнятная, а её конструкции больше похожи не на чёткие легальные формулировки, а на какой-то детсадовский лепет в духе «Если кто-то будет бяка и сделает ай-ай-ай, то ему надо ата-та-та», но «доведение до самоубийства» - выделяется даже на фоне обычной беспомощности и бессмысленности советско-российского законодателя.
Вплоть до того, что никто не может сказать, какая именно форма вины подразумевается этой статьёй.
Вот серьёзно, «доведение» до самоубийства — это как понимать-то? Как целенаправленные действия, «работа на результат» — или как череда безответственных глупостей, доконавших какого-то бедолагу?
Это важно, в действительности. Начать с того, что умышленная и неосторожная формы вины — влияют на «сортировку» преступлений по степени тяжести. Скажем, умышленное с максималкой от пяти до червонца — будет считаться «тяжким», а неосторожное с такими же санкциями — только «средней тяжести».
А это, в свою очередь, влияет, скажем, на возможности освобождения по УДО. «Средней тяжести» - после отбытия трети срока, «тяжкое» - не менее половины.
И вот про это пресловутое доведение до самоубийства — никто не знает, как понимать законодателя: то ли это умышленное преступление, то ли неосторожное.
А на практике — да разные могут быть случаи.
Скажем, кто-то обозвал коллегу по работе «толстожопой дурой, у которой никогда не будет нормального мужика», а она очень впечатлительная была, пошла да колёс наглоталась.
Если тут есть вина — то лишь неосторожная, в форме «преступной небрежности». Если считать, что обидчица была в курсе повышенной чувствительности своей коллеги и должна была предвидеть вероятность столь печального исхода (но не предвидела и не желала таких последствий).
Возьмём другой случай.
Психотерапевт лечит депрессивного подростка — своим оченна прогрессивным авторским методом. По типу - «клин клином вышибают».
Переписывается с ним, изображает «куратора из Синего Кита», призывает сигануть с моста в речку - будучи уверен, что тот, когда окажется в холодной воде, сразу захочет жить, и дурь пройдёт.
Подросток прыгает в речку - и реально тонет. То ли не пробудилась воля к жизни — то ли просто плавал херово. Но подтолкнул его, получается, этот горе-шринк, своими самонадеянными, безответственными действиями.
Это - тоже неосторожная форма вины, но уже не небрежность, а «легкомыслие» (в теории права - «преступная самонадеянность»). То есть, вероятность наступления печальных последствий в принципе просматривалась, но чел считал, что их удастся избежать.
Но возьмём случай позакавыристей.
Старый классический триллер, «Газовый свет». Где муженёк усердно сводит жёнушку с ума, подкручивая вентиль газового освещения.
Его задача — упечь её в психушку, чтобы свободно обшарить дом в поисках брюликов. Но если жёнушка вдруг возьмёт да руки на себя наложит?
Что ж, это не является конкретной его целью — но, в принципе, «тоже сойдёт». Он равнодушно относится и к такому исходу, вовсе не желает его предотвращать.
Это называется «косвенный умысел».
Но может быть в доведении до самоубийства — и более чем прямой умысел.
Скажем, к некоему менту, который всех достал своим произволом, приходят люди и говорят: «Господин полицай, вы сами должны понимать, что ваше убийство — никому не желательно. Зачем лишний шум? Нет, это должен быть несчастный случай — или суицид».
«Вот вам шприц с чистейшим героином — это будет «золотой укол», блаженная смерть. Можно сказать, вы умрёте от счастья, и даже не почувствуете, как. Но сначала, конечно, сделайте нам предсмертную записку, от руки, про то, как вас достала эта Система, про то, как вам надоело убивать свою совесть, совершая злодейства и подлости».
«Ну или — несчастный случай. Пьяным заснули на диване — уронили сигарету на ковёр. Всё будет очень достоверно - поэтому сгореть вам придётся живьём, ничего не попишешь. И хотя мы, конечно, вольём вам в глотку водку (о, стихи получились!) - но мы не можем гарантировать, что вы ничего не почувствуете. Обычно от прикосновения языков пламени к коже — люди трезвеют. Выбор — за вами».
И вот это — уже следует расценивать как преступление с прямым умыслом, наравне с умышленным убийством.
Да, если мент выберет героин — чисто технически это не будет считаться убийством, поскольку он не может считаться «посредственным исполнителем», «слепым орудием, не имеющим собственной воли».
Но по сути — это именно убийство, причём, вероятно, «с особой жестокостью». Ей-богу, и правда есть нечто недоброе в том, чтобы заставить человека самого себя убить.
Я не говорю, что это всегда плохо, так делать — разные бывают ситуации, разные бывают люди. Но — это причинение смерти с прямым умыслом, как ни крути.
И наверное, должно несколько различаться отношение к «доведению до самоубийства по небрежности», когда кто-то, не подумав, наговорил обидных слов впечатлительной персоне — и к хладнокровному принуждению к суициду под угрозой куда более страшной смерти.
Но в Кодексе — это никак не различается. А фактическая судебная практика по этой статье...
Да честно, она довольно такая «спящая». Вменяется очень редко. И, в общем-то, слава богу.
Но я могу представить, что начнётся, если старания неких доброхотов подтолкнут Ряжим к тому, чтобы начать ценить эту статью.
«Четырнадцатилетняя девочка прочитала в заметке: «Это всё равно как верить в Деда Мороза в четырнадцать лет». Данную фразу она расценила как диагноз себе, что она полная дура, поскольку до того момента верила в Деда Мороза. И попыталась покончить с собой. Автор заметки уже арестован, все материалы изъяты, ведётся следствие».
Да, покушения на суицид, пусть и неудачного, — тоже достаточно, чтобы вменить ст. 110. Это прямо в ней указано.
Или — вы думаете, как-то иначе будет применяться эта статья, если власть войдёт во вкус? Против ментов-беспредельщиков, вламывающихся с обысками в шесть утра?
Ага, щаз! Они-то — имеют на руках постановление на обыск (который действительно можно проводить в любом помещение, в том числе — в жилище свидетеля), и формально — их действия совершенно законны, а потому в принципе не могут составлять объективную часть ст.110.
Но вот когда понадобится упечь любого журналиста-публициста, хотя бы на время в СИЗО - запросто нарисуется нервическая девочка, которая наглотается таблеточек, а мама напишет заяву, что вот именно на слова этого журналюги девочка так чутко отреагировала.
Может, и не посадят в конечном итоге. Но крови могут попортить — в любой момент.
Или — не верите, что пассаж про «веру в Деда Мороза» можно истолковать как «травлю» и «доведение до самоубийства»?
Ну вот когда вводили ст.132 с максимально неопределённым понятием «насильственные действия сексуального характера» - тоже никто не верил, что под неё можно подтянуть прикосновение к трусикам ребёнка, чтобы проверить на энурез. Однако ж, этому мужику из «Мемориала», Дмитриеву — 13 лет вкатили.
P-s.: Я немного соврал, когда "максимально неопределённым понятием" обозвал "насильственные действия сексуального характера".
Нет, там-то - хоть куцая, хоть жалкая, но делается попытка раскрыть конкретику.
Но вот "развратные действия" - это нынче такая всеобъемлющая херня, что вообще никто не знает, что туда впихнуть можно. Скоро - и школьную анатомию, по ходу.
Причём эта-то тенденция - не только в России. Новомодный паранойяльный психоз на почве борьбы с "педофилами", исшушающий мозг и порождающий бесконечно разнообразные галлюцинации.