Не хочется думать о войнах — now, that the storm is gathering.
Однако ж, я, пожалуй, нашёл абсолютный способ победить любого противника в любой войне.
Надо всего лишь подсунуть в каждый кабинет его Генштаба по коробке с кошкой и котятами. И всё — работа будет парализована.
Сотрудники, при погонах и без, проходя мимо со срочной депешей, будут останавливаться, глазеть, умиляться — и напрочь забывать, куда шли и зачем вообще вся эта суета с депешами.
И это — когда котята всё еще неуклюжие увальни, бодающиеся у брюшка мамаши. Но где-то в месяц (вот как Куськиным сейчас) — они становятся реально интересны, когда начинают прыгать, изучая окрестности.
Наблюдая «ихнюю» рекогносцировку (с разведкой боем друг друга) — и полковники оперативного отдела позабудут о собственной. И перестанут отвечать на звонки главкома.
Да, Куськины детишки входят в самый занятный котячий возраст. Уже все ноги исцарапали, взбираясь ко мне на колени (с прицелом оккупировать клавиатуру).
Скоро — начнут лазать по столбам и по деревьям.
А это — иногда бывает проблемой.
Конечно, скептики шутят, мол, вы когда-нибудь видели кошачий скелетик на дереве?
Подразумевая, что кошка в любом случае сама спустится.
Но на самом деле, кошачий скелетик очень быстро разберут вороны. Начнут — ещё задолго до того, как кошка превратится в скелетик, но будет обессилена и деморализована многодневным сидением на дереве.
И что кошки порой торчат на деревьях по многу дней, не в силах сами спуститься — это факт.
В действительности, у домашних кошек непростые отношения с деревьями.
Вот плачущую на кедре рысь, или леопарда, умоляющего снять себя с баобаба — действительно никто никогда не видел. У этих-то лазанье по деревьям — часть природного охотничьего бытия.
А у домашних кошек — нет. Они всё-таки, биологически, наследницы степного подвида, охотившегося преимущественно на полёвок.
Да, у кошки есть «инвентарь», чтобы забраться на дерево. Но, по хорошему счёту, нет природных, врождённых навыков, чтобы всегда успешно слезать. Хотя чисто технически — здоровая, не перекормленная кошка на это способна.
Вспомнилось, как подходил к этому вопросу виконт Алексей Артёмович, когда спасённой и выкормленной им Куське было месяца полтора, а ему - «без четверти семь».
Он забирался на стремянку, приставленную к яблоне, сажал Куську на развилку стволов — и буквально «выгуливал» туда-обратно, помогая разворачиваться, подстраховывая.
Ещё же - брал большой пластиковый таз, клал туда тряпочку из привычного Куськиного гнёздышка, и, приговаривая «Алле-гоп!» - перемещал Куську снаружи в этот таз. И давал кусочек тунца (а Куська с детства была рыбной наркоманкой).
Потом — клал в таз кусочек тунца и уже без рук приглашал прыгнуть туда, приговаривая заветную фразу «Алле-гоп!»
Добился того, что кошка стала заскакивать в таз по команде.
Пояснил нам: «Вот заберётся на дерево — удобнее будет так снимать».
Мы с Женькой поинтересовались: «Это ты на Ютубе такое увидел?»
Качает головой: «На Ютубе видел — как мучаются, снимая кошку. А она — боится прыгнуть к спасателю. Всего боится. Вот я и приучаю, чтобы не боялась».
Признаться, поначалу, во младенчестве, мы обзывали Лёшку «Исчадием» - просто по приколу. В действительности, он был очень спокойный младенец — и очень благодушный тодлер.
Но вот потом — прозвище «Исчадие» заиграло новыми гранями, когда он стал являть какую-то совсем недетскую, даже немножко пугающую «продуманность». И целеустремлённость. Не капризное писклявое упрямство — а вот такая «бульдозерная» напористость на хорошо осмысленном курсе.
И ведь, что смешно, его дрессура весьма пригодилась. Когда парой недель позже Куська на самом деле забралась на высоченную берёзу и зависла, чтоб не соврать, метрах в пятнадцати над землёй.
Сначала — пробовали вызвать пожарных из Сенска. Обрисовав ситуацию, я пообещал, что в долгу не останусь, но ребята мялись.
«Мы не можем выехать просто так. Проверками душат, демоны. Нужен хоть какой-то вызов. О! Подожгите пару шин на окраине — и позвоните».
Но мы решили проявить экологическую сознательность, не коптить небо резиной.
Лёшка рвался сам на дерево, уверяя, мол, ему по-любому ничего не будет, ведь он такой лёгкий, что практически невесомый. «И кости у детей моментально срастаются, если что». Ну да, «и был великий анатом».
Естественно, его мы не пустили. Полез всё же я. Но, не буду отпираться, дислоцировали полунадутую арктическую палатку в том месте, куда я мог бы сверзнуться.
Не понадобилось. Я подобрался к Куське с этим тазом буквально в зубах — и после недолгих Лёшкиных увещеваний с земли она таки прыгнула туда.
Вряд ли бы я смог ухватить её рукой, играя на ветке в гиббончика. Уж больно тонкая была ветка. Да и, правду сказать, когда кошка понимает, что сейчас её будут хватать, пусть из самых лучших побуждений — инстинктивно стремается и норовит забраться выше.
А тут — выполнила уже хорошо отработанный знакомый номер. И мы благополучно спустились. Спасибо Лёшкиной предусмотрительности.
Вообще же, Куська, наверное, самая сознательная кошка из всех, что я знал, но всё равно — бывала той ещё заразой.
Помню, как-то, в том же примерно возрасте, мы её потеряли. Только что крутилась под ногами, смотри не наступи — и нет её. Нигде, ни в каком из её излюбленных мест отдыха.
Конечно, поводов для беспокойства нет — убеждали мы друг друга. «Куся-Куся-Куся!» - «Да ладно, спит где-то»
Полчаса — нет поводов для беспокойства, час, полтора...
Продолжаем убеждать друг-друга: «Ну, если б она куда-то залезла и застряла — уж развопилась бы на всю округу. Как тогда на берёзе».
Но на самом деле — чёрт её знает, что с ней стряслось.
Вообще-то, тогда она старалась не отходить от людей дальше, чем метров на десять, держалась на этакой невидимой шлейке, но — вдруг просочилась под забором, а там, как на зло, фелинофобствующая собаченция?
А может быть — ворона? Стащить-то не утащит, но тюкнуть в темя — в самый раз. И много ли малютке надо?
Лёшка держался спокойнее и рассудительней нас всех. Убеждал: «Да забралась куда-нибудь под диван — и дрыхнет».
Я просветил все «поддиванья» тепловизором. Но это, конечно, было не показательно — ибо мало ли укромных, «экранированных» уголков.
Женька прошлась по всем закуткам лазерной указкой: авось клюнет.
Выдвинула предположение: «Взрослый дачник, конечно, не стал бы красть чужого котёнка — но ребёнок мог утащить домой».
Лёшка (саркастически): «Ага! Ты пробовала её поймать, когда она не хочет даваться в руки? Так и словил её - чужой ребёнок. Нет, где-то дрыхнет».
И в который раз припал к полу, вглядываясь под диван.
Честно, никто не понял, откуда появилась Куська. Вот просто материализовалась, прошмыгнула под Лёшкину руку, мявкнула — и притёрлась к щеке, вглядываясь туда же, куда и он.
«Мы кого-то ищем? Я могу чем-то помочь?»
Нет, кошки, в действительности, не бессердечны. Куська — так очень даже доброе существо.
Но что правда, когда кошке от тебя ничего не нужно, когда она сыта и исполнена комфортной неги, она может, развалившись где-нибудь в уголке, в паре метрах от тебя, невозмутимо созерцать твою спасательную экспедицию — как увлекательный кинофильм. Только что 3D-очки не попросит, довольствуясь прищуром и собственным мурлыканьем.
Мне в таких случаях всегда вспоминается анекдот про то, как сидит за столом семья, и среди них — глухонемой пятнадцатилетний паренёк, усыновлённый из детдома пару лет назад.
Мама, увлекшись разговором, накладывает ему сахар в чай. Одну ложку, другую, третью, четвёртую.
Парень одёргивает: «Мам, куда так много?»
Мама: «Сынок? Ты говоришь?!»
(Пожимает плечами): «Да как бы всегда говорил».
«А что же раньше молчал?»
«Раньше две клала».
Да, пожалуй, ни что так не способствует наилучшему пониманию отцов и детей — как присутствие кошки в семье.
Собака, конечно, тоже здорово. Но кошка — неповторимо «пубертатна».
И вот я не припомню, чтобы Лёшка где-то задержался — и не отзвонился, не уведомил, мол, «не ждите к рассвету, ваш сын в кутерьме».
Обязательно позвонит, скажет: «Я пока ещё в адеквате, но здесь море пива, горы ганжи, гроздья гурий — поэтому впредь прошу завидовать молча и звонками не донимать».
Ну, конечно, не в шесть лет он отвисал на таких тусах — но помнил, как в шесть лет мы все, как идиоты, искали Куську.
Да, обладание существом, за которое приходится переживать (и которое приходится воспитывать) — способствует лучшему пониманию родительской позиции.
Способствует — и формированию чувства ответственности, когда отвечать приходится не только за себя, но и за эту прикольную своенравную дрянь.
Возможно, если б не дрессировка Куськой — Лёшка не стал бы всё же настолько надёжным и сознательным, чтобы мы позволили ему носить боевой ствол с восьми лет.
А возможно, в любом случае стал бы. Ведь он действительно с самого раннего возраста был чертовски «продуманный».
Но как бы то ни было, кошка — это «ходячая домашняя гармония» и «прыгучий кайф».
А когда она размножается — так и вовсе непрерывная эйфория.
