Один либеральный (в более-менее приличном, не американском смысле) блогер рассказывает, как умыл феминистку на каком-то сборище. Она сетовала, что работает учительницей и получает меньше коллег-мужчин. А блогер выяснил, что у неё и часов меньше.
Мне же вот интересно: а если б оказалось, что часов у неё поровну с коллегами-мужиками и что ей действительно меньше платят «удельно», за час — это что-то меняло бы? И если б удалось доказать именно это, что тётки получают меньше за одну и ту же работу — то что, это будет поводом как-то вмешиваться в трудовые отношения, принимать какие-то меры?
На самом деле, люди не замечают, с какой лёгкостью попадают в эту левацкую ловушку, состряпанную из извращённых понятий «социальной справедливости». Им кажется, что они опровергают тезисы защитников тех или иных «униженных и угнетённых», что отчасти так и есть — но при этом укладываются под магистральный вектор этой демагогической риторики, что будто бы свободный рынок может быть несправедлив. Тогда как на самом деле — в мире нет иной справедливости, помимо свободного рынка. Во всяком случае — с точки зрения цивилизованных людей, умеющих уважать чужой выбор.
И вот когда я, будучи именно таким человеком, слышу, что тётки готовы работать за меньшие деньги, или мигранты — только пожимаю плечами.
«Да, это интересная информация. Наверное. Для статистиков. Ну и можно сказать, что тётки или мигранты демпингуют, слишком дёшево продавая свой труд — но это их дело, их право. Что, вмешаться, чего-то подправить, навязать условия? Да с каких бы чертей одни цивилизованные люди вмешивались в отношения других цивилизованных людей? Подобное позволяют себе только разбойники-социалисты, заигрывая перед своей инфантильной, скудоумной паствой, чтобы потом обчистить её до нитки под предлогом всё большей заботы».
Серьёзно, вот почему нюансы оплаты труда какой-то тётки — должны парить хоть кого-то, кроме этой тётки (ну и её работодателя, конечно)?
Работник — хотел бы получать побольше. Работодатель — хотел бы, напротив, сэкономить на найме рабочей силы (но если умный — то будет понимать, что слишком-то ужиматься не стоит, ибо недовольный работник — чужой работник).
Договариваясь о сотрудничестве — они сходятся на том, на чём сходятся. При этом, нигде, кроме бредней леваков, не сказано, что будто бы вознаграждение за равный труд должно быть равным. Нет, вознаграждение будет таким, о каком договорятся.
В действительности, жизнь знает вопиющие диспропорции в оплате труда.
Кто-то может вкалывать, галстук на плечо, всю неделю в офисе, с девяти до девяти, и без сверхурочных за переработку — за какие-то там три тысячи в месяц.
А кто-то может, занимаясь тоже финансовой аналитикой, раз в месяц позвонить с рыбалки по мобильнику и сказать: «Начинайте скупать» - и получать за это многие миллионы.
Кинозвезда за одно крохотное камео может получить больше, чем малоизвестный актёр-трудяга за всю карьеру.
Где тут справедливость?
Это она и есть. Каждый стоит столько — сколько стоит, а не столько, сколько кому-то хотелось бы, чтобы он стоил.
Иногда и в некоторых пределах — конечно, и тяжесть труда влияет на цену его результата. При понимании, что не каждый согласится на тяжёлый и опасный труд. Поэтому, конечно, какие-нибудь лесорубы и трелёвщики в глухомани получают больше, чем профессор гендерных исследований. Но нужно понимать, что кинозвезда в роли лесоруба получит больше, чем их бригада за всю жизнь, поскольку кинцо с его участием стоит дороже, чем добытая бригадой древесина за десятилетия.
Но и профессор гендерных исследований в Гарварде — получает всё же больше, чем в каком-то заштатном вузе. И не потому даже, что он в меньшей степени шарлатан, чем его коллега из заштатного вуза, или что хоть какой-то диплом гендерных исследований имеет хоть какую-то ценность сам по себе. Но учёба в Гарварде может намекать, что ты бухал и курил траву с полезными ребятами, это может быть твоим ценным свойством на продажу - за это Гарвард и берёт свою мзду, за это и платит своим профессорам (даже такой хуйни, которая в целом подрывает авторитет универа одним своим наличием в учебной программе).
Вообще же, есть очень много нюансов и факторов, определяющих реальную ценность конкретного труда конкретного человека.
Существуют ли при этом некие «макро» закономерности, вроде зависимости платы от пола?
Да, они неизбежны. И в целом — ну не будем спорить с очевидным: конечно же, в среднем барышни получают меньше за ту же работу.
Тому есть причины.
Во-первых, барышни, в среднем, менее «авантюристичны», более «усидчивы». То есть, она с меньшей вероятностью и с меньшей лёгкостью перекинется на новое место, соблазнённая лучшими условиями.
Во-вторых, барышни, опять же «в среднем», менее амбициозны. Во всяком случае, в карьерном плане. Что, опять же, обеспечивает её «стабильность» на сравнительно низкооплачиваемой работе. И она больше ценит нематериальные знаки внимания, вроде комплиментов внешности, причёске, макияжу, а значит — можно сэкономить на деньгах. С парнями так обычно не прокатывает.
И в-третьих, барышням, обычно, не нужны дополнительные средства на ухаживание за барышнями. Напротив, это за ними ухаживают — поэтому цену шампанского и шоколадок, которыми её по-любому накормят-напоют, вполне можно вычитать из предложения о зарплате. Нанимая же парня, приходится иметь в виду, что ему понадобятся деньги на шампанское, лютики и шоколадки — и лучше приплюсовать их к зарплате раньше, чем он начнёт тырить из кассы.
И это — причины, почему барышням можно(!) платить меньше. Потому что с ними можно договориться о меньшей зарплате. Они — менее требовательны, более уступчивы. Грех этим не пользоваться — и речь всё-таки не идёт о совращении малолеток, окей?
Но есть и причины того, почему работодателю приходится(!) платить барышням меньше. Можно считать — это страховка рисков, проистекающих из того факта, что барышня является барышней.
Во-первых, пусть она не очень заинтересована в карьере как таковой, но она может быть заинтересована в замужестве. И есть шанс, что, охомутав своего принца, она вовсе бросит работу, заделается мамой и домохозяйкой. С парнями — всё-таки существенно ниже риск, что он женится на деньгах и забьёт на карьеру. Даже при очень выгодной партии — его самцовые амбиции могут оказаться выше роли «дворецкого» при своей богатой жёнушке.
Во-вторых, барышня может и не выскочить замуж — но всё равно залететь в любой момент в детородном возрасте. И ей придётся оставить работу хотя бы на год, придётся искать замену. Нет, материнство — отличная штука и мы все любим детей, но убытки есть убытки. Они не могут не отражаться на стоимости контракта.
Ну и в-третьих, это может лишь казаться, что барышня и парень выполняют одну и ту же работу, а потому будто бы их труд одинаково ценен для работодателя. Но всё-таки последнее слово в данном суждении — должно быть за работодателем. Ему как-то виднее, что именно он находит ценным и за что готов платить.
И к чёрту даже противопоставление пацанской «спонтанной креативности» и девичьей «стабильной старательности».
Но вот взять тот же случай со школьными учителями. Не секрет, что преобладают в профессии, и с большим отрывом, — барышни (причём, не только в СССР-России). И поэтому — в школах на вес золота учителя мужского пола, которые к тому же не «тряпки», не soy-boys, которые способны поставить на место зарвавшегося малолетнего хулигана.
Тут даже плевать, насколько хорошо он знает и преподаёт свой предмет. Важно — что он может порядок поддерживать и пресекать некую такую уголовщину, за которую директор рискует в конечном счёте слететь с должности, а то и сесть в тюрьму (за «не уследили, распустили, допустили, преступная халатность»).
На такого парня в роли учителя — школьная администрация будет молиться и делать всё, чтобы его удержать, чтобы он был доволен.
А барышня-училка? Она недовольна своей зарплатой? И чо?
Да она пошла в педвуз и в училки — чтобы получить возможность чувствовать себя интеллигенткой. И получила такую возможность. Говорить всем знакомым: «Для меня это не вопрос денег, для меня это призвание». И — с неё, заметьте, не берут платы за право реализовать своё призвание. Напротив, даже какую-то — ей платят.
Немного цинично — но вот такова жизнь. Что мальчики и девочки немножко различаются, как физиологически, так и психологически, так и по социальным ролям, к которым органически тяготеют — это факты жизни. Которые могут, конечно, измениться с ходом эволюции — но пока что они вот таковы. Игнорировать их — могут только слабоумные (к которым безусловно относятся поборники «социальной справедливости», равно как и проповедники «мультигендерности»).
Да, и ещё важный момент, почему училки-девчонки в школах получают меньше учителей-парней.
Естественно, и те, и другие, работая с гормональными тинейджерами, будут подвергаться сексуальным домогательствам в той или иной форме.
Но если молодая училка чего-то замутит с парнем на пять лет её моложе — всем пофиг, в действительности. Ну, даже в Штатах, с их ханжатником, нужно очень сильно постараться, чтобы привлечь внимание к таким школьным романам. И если училка не ведёт себя, как отпетая стерва — её никто не осудит просто за то, что трахается со старшеклассниками.
Для парня же — моральная травма отшивать вешающихся на него малолеток, которых нельзя употреблять. И вот отшить нужно как-то так, чтобы она не пошла себе лапки резать в ванной.
Я, в своё время, всего месяц проработал учителем в средней школе, подменяя бывшую однокашницу, укатившую в свадебный круиз, и это было интересно, но вот юные игривые кобылки — это пиздец.
И технически, и юридически — они вполне годные к употреблению, если им больше 16. Но всё-таки — преподавательская этика.
Возможно, для девчонки и нормально терять девственность в 16 и даже раньше, и я знавал таких, что бывали в юности теми ещё оторвами — а потом, наигравшись, становились весьма успешными тётками, в том числе и успешными мамами.
Но сам я — не хочу в этом участвовать. Тем более, если я учитель. Это очень сильно попахивает каким-то злоупотреблением девичьей наивностью и доверчивостью (даже если там речи не идёт о потере девственности, даже если там пробы ставить негде — уже всюду попробовали на всём районе).
Когда к барышне-училке домогается какой-то сопляк — она ему может сказать, типа, пойди передёрни, авось попустит. И не бояться, что он от расстройства в петлю слазает.
Когда к парню-учителю домогается сумасбродная юная шалава — приходится считаться с тем, что у неё вообще хрен знает что в мозгах творится. Ведь в каждой женщине должна быть загадка — а тут ещё и в шкатулочке энигмы да в фантике от чупа-чупса.
Поэтому парням, работающим в школе — надо чисто за вредность доплачивать. Ну и умная администрация — это понимает.