Меня спрашивают, почему я ничего не пишу про выступления оппозиции в Москве и их подавления (и то, и другое — «неслыханное» и «беспрецедентное», как всегда последние пятнадцать лет).
Говорят: «Там же повинтили без малого полторы тысячи человек, а это, кажется, рекорд».
Отвечаю: «Вот когда протестующие повинтят хотя бы полторы сотни росгвардяев — это будет интересно».
К слову, наша молодёжь (Кирилл особенно) — вынашивали такие планы. Подрезать пару ментовских автобусов, заманить туда стайку-другую омоновцев под любым предлогом, вывезти в лес и взять в плен.
Оно, конечно, как бы несолидно и неспортивно, брать в плен безоружных и едва дееспособных бойцов (а омоновцы всегда были реально лохи) — но Киря планировал использовать их для торга. «Золотов! Давай твои быки будут вести себя культурно — или начинаем присылать тебе дубинки по кусочкам».
Пришлось одёрнуть. «Нэсваиврэминна!»
Серьёзно, хотя мы (и я лично) мало заботимся о своём «облико морале» в глазах человечества, но всё-таки хочется оставить за собой историческое право сказать впоследствии: «Не мы начали эту войну».
К тому же, кровавый путинский режим ещё кое-что должен сделать, прежде чем уходить. Нечто такое, что сделать нужно — но не хочется брать на себя. Конкретно: отменить маткап. Это жутко популистская была мера — и жутко разрушительная для социума (и без того убогого). Вот пусть сами это дерьмо разгребают перед тем, как мы позволим им свалить.
Поэтому пока — никаких резких движений. Ибо, как говорил не раз, карательная машина этого режима такова, что пальцем ткни — и развалится в момент. Ни одного лояльного Кремлю силовика через неделю не останется, если включить им ответку. И казачьё в первых рядах разбежится (если обгонит пригожинских). Возможно, кто останется на той стороне — так только всякое совсем уж конченое отребье вроде SERB, высерки «русского мира на Украине», которым просто бежать совсем уж некуда. Но это ж не салафиты какие-нибудь, это ж реально тупые и чмошные уёбки, максимум на месяц дела с ними.
Однако ж, это — потом как-нибудь. Сейчас — пусть Кремлёвские немножко искупят свои грехи, покуда продержатся. А заодно — покрепче привьют иммунитет от «сильной руки» и «доброго царя». Мы вмешаемся только в крайнем случае.
Пока же — я готов даже немножко защитить Кремлёвских.
Нет, не в случае с предвыборными манипуляциями в МГД. В это я не вникал, мне до этого дела нет.
По поводу сибирских пожаров.
Вот только ленивый не поставил их в вину путинскому режиму, который всё разворовал, всё запустил, всё похерил. И потому ситуацию пожароопасную создал, и потушить не может.
Чего, серьёзно?
То есть, надо полагать, вот раньше, в прежние десятилетия, там, в Сибири, поддерживали порядок в лесном хозяйстве, а потому пожары возникали редко, когда же всё же — их своевременно тушили. Так, что ли?
Господа, вы себе хоть немножко представляете масштаб этого «хозяйства»?
Абсолютно большая часть тех лесов — реально девственная тайга, куда если и ступает нога человека, то весьма редко. Их никто никогда не культивировал, не вычищал. И пожары всегда там тушили — или пытаясь подавить очаг в зачатке, или же отсекая от населённых пунктов и всяких ценных объектов.
Просто так тушить с воздуха зелёное море тайги, когда оно вздумало сделаться красным — да никогда не было на то ни ресурсов, ни желания, ни, в общем-то, необходимости.
И всю жизнь леса выгорали время от времени, это естественный процесс.
Но сейчас он усилился, стал интенсивней?
Судя по всему, да. И не только в России.
Пресловутое Глобальное Потепление?
Ну, строго говоря — оно есть. Хотя бы как «плановый» выход из Малого Ледникового Периода. Возможно, усиленный антропогенными факторами (из которых, естественно, самый малосущественный — микроскопическая прибавка в содержании парниковых газов, включая СО2).
Сам я не специалист, но знакомился с соображениями наших экспертов, внедрявшихся в тему (а это вам — не халтурщики-горлопаны при IPCC: нам реальная картина нужна для оценки инвестиционных параметров, а не алармистская пурга).
Ну и единственное, что можно сказать — банальность. Климат — очень многофакторная, очень сложная система. И если не сводить антропогенное влияние к антинаучным вульгарностям вроде «Человек выбрасывает углекислоту и превращает Землю в Венеру», то, конечно, человеческое влияние есть. Даже там, куда не ступала нога человека.
Он запружает мощные реки, сооружает искусственные моря-водохранилища. Они работают как межсезонный аккумулятор тепла, смягчают локальный климат. Возможно, добавляют дождей в то время, когда их обычно не бывало, но и придерживают воду, которая обычно разливалась в весенний паводок (и осенние дожди — тоже в себя могут вбирать).
Это нарушает сложившийся естественным образом режим «лесного орошения» во всём бассейне реки.
Где-то происходит недоувлажнение в жаркую пору, подсыхает мох — и лес горит охотнее, чем было сто лет назад.
Где-то, наоборот, из-за аварийного сброса с водохранилища при пиковой дождевой нагрузке — подтопились такие леса и на такое время, как не привыкли в естественных условиях. Подтопленный лес гибнет, обращается в сухостой, по следующему году выгорает.
Если говорить о человеческой контрибуции в участившиеся лесные пожары — то она прежде всего в этом. И избежать её будет невозможно, если не порушить плотины, не спустить водохранилища (что, конечно, нереально).
Но на самом деле, как ни печальна сия новость для лесных жителей, лесной пожар — явление вполне естественное в любом случае. И если меняются какие-то параметры темпераруты и влажности — ну, просто одна экосистем, выгорая, сменяется на другую, более стойкую к пожарам.
Это и происходит. Но с чем приходится считаться в процессе (помимо защиты н/п от огня и смога) — так это с флюктуациями содержания углекислоты в воздухе (что уже планетарный эффект).
Напомню, мы ставим себе цель на ближайшие десятилетия (на ближайший век, хорошо) доведение содержания CO2 до 1000 ppm (при нынешних 400). Так, чтобы у растений полноценно заработал механизм фотосинтеза C3 (сейчас он работает в режиме сильного углекислотного голодания).
И тогда можно будет просто «закольцевать» углеродную энергетику. Выращивать какую-то скороспелую ботву, сжигать её в топках — когда это будет выгоднее, чем извлекать оставшиеся нефть-уголь, и это будет истинно возобновляемый источник энергии.
Но для этого, конечно, нам нужно сжечь много углерода из земных недр и высвободить много углекислоты в атмосферу. Раза в три-четыре больше, чем было вынуто и высвобождено с начала Промышленной Революции.
Между тем, уже сейчас мы сталкиваемся с той проблемой, что Глобальное Озеленение — начинает отжирать углекислоту из атмосферы быстрее, чем мы успеваем наращивать её содержание промышленным выборосами.
Во всяком случае, по нашим данным в последние годы происходит если не снижение СО2 в воздухе, то, по крайней мере, замедление прироста, не совместимое с ожиданиями на фоне роста промышленных выбросов.
То есть, проще говоря, одни только Индия и Китай должны были бы увеличить СО2 гораздо больше, чем наблюдается в действительности. Ну, они же не больные, чтобы вестись на всякую климатическую алармистику и всерьёз выполнять всякие идиотские Киотские протоколы (а Парижское их ни к чему не обязывает).
Становится очевидно, что растения, вдохновлённые приливом свежей углекислоты, распространяются и растут с опережающей тот прилив энергичностью.
То есть, вот было 300 ppm двести лет назад — и многие виды даже не рисковали соваться в те условия, где их придушенный фотосинтез не компенсирует энергозатраты на рост.
Стало 400 — и попёрла флора осваивать новые рубежи. Пусть не пустоши завоёвывать (хотя и это тоже), а просто меняется на одном месте более чахлая растительность на более пышную.
Особенно же — при лесных пожарах.
Как это происходит?
На первый взгляд, при пожаре из леса должна выделяться углекислота, не поглощаться. Ведь древесина как бы сгорает, запасённый углерод окисляется, и были у тебя «зелёные лёгкие планеты», а стало — пепелище и дым.
Но это только на первый взгляд.
В реальности старый лес, особенно хвойный, тайга в умеренной или умеренно-континентальной зоне — это так себе «лёгкие планеты».
Прикинуть, сколько те «лёгкие» выделяют кислорода — довольно просто. Нужно просто прикинуть, насколько прирастает совокупная масса этого леса. Ибо количество выделенного кислорода — естественно, пропорционально количеству запасённого углерода.
Ну и вот, думаю, не надо объяснять, что старый, уже устоявшийся лес — не очень-то прирастает массой.
Да, совсем древние деревья, изъеденные насекомыми, дятлами, ульями и медведями, падают, гниют, на их месте тянется молодняк, но всё это — довольно медленные процессы малой интенсивности.
И чтобы оценить, сколько лес на самом деле поглощает углерода и уводит его из атмосферы — надо взять лопату и копнуть землю под ним.
Ну и лесные почвы — они по-любому тонкие и бедные на гумус (считай — углерод). Это вам не степной чернозём в полтора-два метра толщиной.
Можно сказать, что по балансу углекилоты и кислорода старый лес примерно стабилен. Ибо и гниение упавших стволов и опавшей листвы-хвои — сопровождается массированным выделением углекилосты, лишь малая часть углерода уходит в почву.
Другое дело, когда случается лесной пожар.
Да, сначала — участок выгорает. Но в воздух с углекислотой уходит лишь часть углерода. Значительная же часть — уходит в почву. Причём, — угольками. То есть, чистым углеродом, который вовсе не так бурно окисляется, как гниющая древесина, разлагаемая всякими жучками да бактериями.
Почва на месте пожарища резко «оплодораживается» - и место стремительно отвоёвывается флорой обратно.
И если старые деревья, после некоторого предела, растут медленно, лишь нехотя накручивая кольца — то молодняк тянется с тинейджерской прытью.
Причём, на более удобренную (золой и углём) почву приходят и более требовательные к её качеству быстрорастущие виды.
И вот происходит такая картина, на первый взгляд парадоксальная.
Был старый лес — довольно куцее «лёгкое планеты». Довольно такой нейтральный по кислородно-углекислотному обмену. Сколько вошло — столько и вышло.
Он сгорает — и одномоментно выбрасывает действительно много углекислоты.
Но дальше, в течение первых нескольких десятков лет, на его месте растёт молодой лес — и тянет углекислоту из воздуха с неистовой пылесосной силой.
Когда это происходит массово, на обширных территориях и на разных континентах (а это происходит, по нарастающей, это правда) — естественно, содержание углекислоты в воздухе рискует упасть, даже несмотря на экономический рост Китая и Индии.
И вот это, падение углекислоты за счёт интенсификации лесных пожаров (и последущего бурного восстановительного роста) — следует рассматривать как действительно существенную угрозу. Если не жизни на земле (нет, сия-то опасность миновала, хотя, если б мы не появились и не начали жечь уголь из недр, то ещё где-то пяток-десяток миллионов лет - и после падения СО2 ниже 150 ppm жизнь на суше могла бы исчезнуть) — то планам гармоничного цивилизационного развития. Которое должно сочетать эффективную солнечную орбитальную энергетику с воспроизводимой углеродной при нормальной (а не увечной, как сейчас) продуктивности флоры.
То есть, нельзя надеяться на то, что, сохраняя текущий уровень выхлопа СО2 (и даже — текущий прирост его) — удастся сохранить и такое же бодренькое повышение углекислоты в атмосфере, как было последние полтораста лет, когда мы махнули с 300 до 400 ppm.
Дальше — будет труднее. Ибо, как видим, экосистемы, приободрившись, подстраиваются под это дело, под углекислотную благодать — и начинают потреблять её активнее. В том числе — благодаря интенсификации локальных пожаров и замене флоры после них.
В принципе, это хорошо, мы ведь для них, для растений, и стараемся. Но это примерно как с детьми.
Ты их начинаешь больше и вкуснее кормить — они начинают интенсивнее расти и требуют ещё больше жрачки.
И приходится думать не о том, как посадить их на голодный паёк (так могут думать только идиоты, сродни тем, что сейчас парятся над снижением выбросов углекислоты), а о том, где взять больше жрачки.
Ну и в аспекте Глобального Озеленения — нужно, всячески приветствуя его, думать о том, как парировать возникающий благодаря ему повышенный расход углекислоты. Как научиться восстанавливать и наращивать её уровни в атмосфере несмотря на растущий расход растущей флорой.
Впрочем, мы моделировали этот эффект в своих прогнозах. Обострение классовой борьбы по мере строительства социализма Повышенное изъятие углекислоты из атмосферы по мере озеленения.
Самый простой и разумный выход — возвращение старых-добрых угольных ТЭС, но на качественно новом уровне экологического контроля. Чтобы кроме углекислоты — из труб ничего не выходило (ни сажи, ни весёлых всяких примесей, какие бывают в угле). Что вполне реализуемо сейчас, даже и недорого, но всё равно, конечно, эти угольные ТЭС лучше строить в индустриальных зонах (всё более роботизируемых). А ближе к жилым — газовые, где выхлоп по определению почти идеально чистый: углекислота да водяной пар.
Но уголь — особенно хорош не только тем, что даёт максимальный выход углекилосты на единицу произведённого тепла, но и тем, что его запасы огромны и почти повсеместны. Поэтому увелечение доли угля в энергобалансе — немножко утрёт нос петрократиям, привыкшим сидеть на своих «уникальных» ресурсах и борзеть.
Впрочем, чем дальше — тем и нефть с газом становятся всё менее «уникальными», и всё очевиднее огромность их легкоизвлекаемых запасов (вернее, всё легче извлекаемость).
В целом, для паники нет причин. Как видится, мы вполне способны наращивать выброс углекилоты так, чтобы поддерживать и темпы озеленения, и темпы роста её концентрации в воздухе (что, конечно, плотно взаимосвязано).
Да, мы запросто может лет за двадцать нарастить добычу и сжигание углерода вдвое. Если не будут мешать всякие истерические крикуны.
И в этом плане очень полезны даже такие фигуры, как Оказио-Кортес. Вот серьёзно, я приветствую появление этой ебанашки в большой политике (а квадриги её подружек-кобылок, по которым Гуантанамо плачет, - так тем более).
Вот казалось долгое время, что можно раскачивать и доить тему Глобалворминга, вместе с «социальной справедливостью», пристраивать под это дело всяких наскипидаренных психов с плакатиками, разводить лохов. Обычное, исторически привычное мошенничество «борцов за общее благо».
Но вот рано или поздно на этой бранже вскармливаются реально отмороженные личности, как эти бешеные сучки, которые уже в Конгрессе, которые себя почувствовали частью большой политики, и тут уж даже вменяемая часть Демпартии говорит: «Ой!»
И как-то сразу во многих местах, на многих фронтах, пока ещё осторожно, но всё яственней звучат заявления по поводу Глобалворминга, мол, пошутили — и хватит.
На самом-то деле нет вообще никаких научных оснований опасаться сколько-нибудь неблагоприятных последствий от роста СО2 в воздухе (хотя некоторые перемены в экосистемах неизбежны по мере их активизации), а чей там был «консенсус в 97%» - это будет главная загадка следующего столетия.
Как-то вот выяснится, что в него, в Глобалворминг, вообще никто не верил из мало-мальски вменяемых людей и сколько-нибудь ответственных учёных. Не верил — в алармистском смысле. Будто это нечто плохое, ради чего нужно срочно сокращать выбросы милейшей и полезнейшей углекислоты.
Уже начали открещиваться, ибо там, кроме шуток, маячат иски на сотни ярдов и уголовка на сотни лет. И это Эл Гор может отмазаться тем, что он двоечник и профессиональный горлопан, а «экспертам», дававшим рекомендации по сокращению выбросов СО2 любой ценой — придётся отвечать за эту цену. Во всяком случае, не исключено. Поэтому — начинают съезжать с опасной темы, всё очевидней. Ну и слава богу, хватит этого безумия, дискредитирующего престиж науки и здравого смысла.
Тем не менее, сам-то по себе Глобалворминг имеет место, пусть и не так явно, как хотелось бы.
Вот нынче в Средней Полосе России многие ворчат, что какое же это потепление, когда такое хреновое лето.
Да, лето-2019 — так себе. Хотя 2017 — было ещё хуже. Первая половина — вообще стылый мрак.
А нынешним — июнь был довольно жаркий, а июль — полный провал.
Но нужно учитывать, что весь июль дул стабильный нордвест. И обычно при таком раскладе в Центральном Регионе бывает ещё холоднее. А тут — держалось где-то в районе 20-22 (только сейчас просело ниже, когда реально суровая арктическая хрень пришла).
Ну и Потепление, когда оно Глобальное — оно сказывается прежде всего на высоких широтах. И там — действительно зримо теплеет (поэтому и ветрами оттуда заносит не столь уж лютый холод).
Нет, полярные льды, конечно, не растают, это чушь собачья, но вот на свои таймырские ресорты — я надеюсь. И это всё — безотносительно того, какая власть установится в Москве. По хорошему счёту, касательно всех моих проектов на территории России, мне от любой власти в Москве нужно только одно: чтобы она как можно меньше о них знала, как можно меньше имела физических возможностей совать свой нос в чужой вопрос.
С другой стороны, для моих таймырских ресортов нужно откуда-то брать туристов, и преимущественно это, наверное, должны быть жители России (ну не из Канады же через полюс тащить?) Поэтому я заинтересован в том, чтобы хоть какое-то население в России оставалось, и платёжеспособное.
Если б решил пойти в публичную политику — так бы и объяснял, почему я патриот своей страны и любитель своего народа.
«Поскольку я вложился в таймырские курорты — вы нужны мне живыми, бодренькими и с жирком, чтобы на вас наживаться. Соответственно, я не заинтересован в вашем истреблении. Все остальные, кто говорит, будто хочет вас осчастливить — заинтересованы. Ибо как-то только счастья перестаёт хватать — тут-то и возникает «проблема лишнего человека». А я людей не осчастливливаю — я их эксплуатирую. Потому — люблю корыстно, а значит искренне».
Правда, боюсь, это слишком умно и сложно для публичной политики. В конце концов, потребители относятся к ней как к шоу-бизнесу, где им поют сладкие песни о бессмысленной, но бескорыстной любви.