Давеча я коснулся такой темы, как «борьба с коррупцией». И заметил, что бесперспективность этого дела обусловлена бывает изначально ущербными, этически порочными установками. Когда люди, решающие важные вопросы и оперирующие крупными суммами, чиновники и бизнесмены, изначально рассматриваются как аморальное циничное жульё — и тем не оставляется им иного выбора, как стать таковым.
Но вот возьмём конкретный пример, конкретную «антикоррупционную» меру, применяющуюся во многих юрисдикциях. Запрет на совмещение бизнеса и отправления каких-то государственных должностных обязанностей. То есть, если был бизнесменом, но решил пойти на госслужбу — изволь продать свой бизнес или передать в слепой траст. А если ты чиновник — так и не имеешь права заводить бизнес.
Многие гордятся тем, что в их странах действуют такие правила, но кто-нибудь может внятно объяснить, в чём их смысл?
Это — забота о том, чтобы чиновник не отвлекался от своих должностных обязанностей? Но тогда следовало бы запретить ему также играть на скрипке и вырезать оригами, буде у него такое хобби.
Но нет, конечно. Это — забота о том, чтобы чиновник, госслужащий не мог использовать свои властные полномочия для создания преференций своему бизнесу. И тут вот сразу проявляется нравственная деффективность авторов и поборников таких законов. Они считают, что любой человек априори будет стремиться вести нечестную игру, используя «неспортивные» преимущества ко своей выгоде.
Мне же всегда интересно бывало: в каких школах учились эти люди? Если в хороших — то, наверное, обращали внимание, что в них же часто учатся и дети тамошних учителей. В действительности, в любой системе педагоги пользуются некоторыми льготами по устройству своих отпрысков в ту школу, где работают. Впрочем, обычно дети учителей бывают довольно развитые, поэтому и не испытывают трудностей со вступительными экзаменами.
И вот по всем моим наблюдениям, какие бы там расчудесные ни были у них отношения дома, но в классе учителя спрашивают со своих отпрысков, пожалуй, строже, чем с прочих, и держатся как-то отстранённей, даже холоднее. Ибо, подсознательно или сознательно, не хотят давать никакой почвы для подозрений в «протекции».
Это было бы неприлично — ведь все знают о родственной связи.
Точно так же неприлично считается, уже в мире бизнеса, когда какой-нибудь магнат, входящий в совет некой отраслевой негосударственной ассоциации (они не имеют формальных властных полномочий, но могут иметь значительное фактическое влияние в индустрии) начнёт слишком откровенно проталкивать решения, выгодные конкретно для его предприятий, в ущерб конкурентам.
Поэтому вполне допустимо совмещать владение личным бизнесом и членство в бизнес-ассоциации (по факту обладающей некоторыми регуляторными функциями), но вот что недопустимо — так это использование своего «бюрократического» положения для лоббирования своекорыстных интересов (ну, не слишком явно, по крайней мере).
Однако ж, когда речь заходит о государственной должности — борцуны с коррупцией требуют, чтобы соискатель избавлялся от всякого своего частного бизнеса. Ибо иначе он не удержится, начнёт перетягивать одеяло на себя, злоупотребляя властью. Ибо вот такая он бесчестная сволочь по умолчанию.
И тут раскрывается также интеллектуальная ущербность этих борцунов. Они всерьёз считают, что человек, создавший успешный бизнес, не сможет, формально «отчудившись» от него, держать его под контролем и подыгрывать ему, используя свои полномочия.
Разумеется, сможет. Легко. Буде возникнет такое желание. А оно у него возникнет с очень большой вероятностью, когда ему открытым текстом заявляют: «Мы считаем тебя вором, поэтому приняли охеренно крутой закон, который не позволит тебе финтить».
Тут уж и самый смиренный, и самый законопослушный коммерс «поведётся на слабо». Скажет: «Да? Как интересно. Ну, давайте, доказывайте связь между мной и вот этим офшором, оформленным на мою кошку».
И он не будет испытывать ни малейших угрызений совести от того, что обманывает общество, государство, борцунов с коррупцией. Они первые начали, оскорбив его добропорядочность. А значит, по отношению к ним, и к принимаемым ими законам — можно не проявлять никакой добропорядочности.
А когда ему приходится скрывать факт владения неким бизнесом — тут уж можно и подыграть ему. А на все претензии отвечать: «Это не моё, вы докажите».
Наверное, если б и в какой-то школе действовал дурацкий, но категорический запрет на то, чтобы там учились дети педсостава — учителя бы всё равно протаскивали туда своих отпрысков. Под чужой личиной, по поддельным свидетельствам о рождении. Но вот тут уж — не стеснялись бы обвинений в «родственной протекции», когда отрицается и скрывается само родство, а натягивали бы своим детишкам годные аттестаты кто во что горазд.
Ну и когда чиновник открывает бизнес — то что в этом плохого? Да это ничем не хуже, чем если б он картины рисовал и продавал на выставках (это творческая деятельность, от неё можно получать доход чиновникам). Ну или — книжки писать можно. Лекции читать.
К слову, если говорить о злоупотреблениях, о поборах с использованием должностного положения — то именно так проще всего бабло собирать. Типа, купите, граждане коммерсы, мои картины — и будет вам счастье.
Или, как ещё в конце девяностых наш большой друг Олежа Краснов, тогда майор ЦРУБОПа, читал лекции московскому купечеству по пятнадцать косарей бакинских за час. Ну, естественно, это была плата за крышу, но формально — не придерёшься. Купечество хочет узнать расклады по оргпреступности в Москве и её окрестностях — господин майор удовлетворяет любопытство. В свободное от работы время, не разглашая служебной информации.
В общем, это просто, как просо, слупить бабла, «приторговывая» властью. И так, что формально — комар носу не подточит.
Но если госслужащий заводит бизнес — возможно, у него проснулась деловая жилка, или возникло желание сделать наконец что-то полезное людям, впервые в жизни... после той старушки, переведённой через улицу в третьем классе.
И тут «плохое» может быть не в самом по себе факте заведения бизнеса чиновником, а в том, что для продвижения этого бизнеса чинуш использует какие-то неблаговидные методы, использует свою власть.
Вот это — да, нехорошо. Это подрывает конкуренцию, это нарушает права других бизнесменов.
Но когда бы всё было честно и открыто, что вот такой-то бизнес официально принадлежит менту или чинушу или депутату, - тогда можно было бы попрекать этого деятеля, если он начнёт расчищать дорогу своему этому бизнесу. Это будет социально вредное деяние, это будет злоупотребление властью, уголовщина.
Но когда изначально этот бизнес «тайный» (в смысле, на этом юридическом лице есть чёрная полумаска, скрывающая стоящее за ним должностное лицо) — тогда довольно сложно будет чего-то предъявить этому чинушу. Ибо - «А сначала докажите!» А так-то - «Я не я, и лошадь не моя».
Не скажу за всех, но лично мной это всегда воспринималось как челлендж, когда какие-то придурки мне втирают: «Мы тут приняли закон о том, что ты можешь и не можешь, поскольку мы тут высшая нравственная инстанция, и мы за тобой пристально следим, Тёма, и если уличим в нарушении нашего закона — то жестоко покараем!»
Ну реально, это просто игра в truth or dare (where the truth is that you're fucking morons, and if you dare me to break your laws – just watch out not to be cut with the shatters).
Но на самом деле, запрет на совмещение бизнеса и госслужбы — это не единственный тупой запрет в современном мире, который я не понимаю.
Вот запрет на подкуп избирателей — я тоже не понимаю.
Ну если человек по закону имеет голос — почему он не может распорядиться им так, как ему угодно? И если он готов продать «право первородства» за чечевичную похлёбку — то почему нет?
Я, конечно, могу сказать, почему. Потому, что под предлогом заботы о слабосознательных граждан — подкуп избирателей монополизируется за леваками. Причём, подкуп за чужой счёт.
Когда они у власти — они не только что под выборы, они всю дорогу раздают ништяки из бюджета, типа, вот как мы заботимся о народе.
Но если кто-то из своих личных средств решит чего-то пораздавать народу, в обмен на электоральные действия.
И в принципе, это честная сделка. «Чел, вот тебе пакет гречки, а если сходишь на выборы, оптичишь нужного кандидата, принесёшь фотку на мобилке — получишь ещё три пакета гречи и две банки тушёнки».
Это добровольная сделка, никто никому не утыкает паяльник в интимные места. И все стороны этой сделки — совершеннолетние дееспособные граждане. И если кто-то продаёт своё электоральное право за едва ли недельный пакет жратвы — ну, значит, вот так. Хозяин-барин.
Тут или сокращать активное избирательное право до того, чтобы им не могли пользоваться дебилы и дармоеды, вводить цензы, чтобы хоть не равны были голоса, либо же — давать возможность покупки голосов не только правящей партией, но и частных «инвесторов».
Ещё я не понимаю, почему человечество так гордится отменой частного рабовладения. Как по мне — бредовое было решение, объявить всех людей «стремящимися к свободе», как тот Адам Смит, хотя это вовсе не так. Чтобы по-настоящему научиться ценить свободу — некоторым (очень многим) не помешает побывать в рабстве.
Ну и вообще мне нравится античность, вот эта неповторимая тёплая и ламповая атмосфера отношений между хозяевами и рабами. Когда практически никаких формальных не было ограничений на то, что хозяин мог сделать с рабом, а потому взаимная доброжелательность была следствием искреннего, а не вымученного гуманизма. Это очень трогательно.
Поэтому я и говорил ещё в школе: «When I become the ruler of the Universe, I will absolutely restore slavery to its former glory”.
Но это, впрочем, отдельная тема.