Насмотревшись в последнее время всяких футуристических кинцов, которые прежде прошли мимо, прикинул, какой бы сам мог наваять постапокалиптический сценарий (то, что Землю необходимо угробить, а человечество ввергнуть во страдания — это не обсуждается, иначе неинтересно).
Начинается фильм с вида заваленного снегом строения, похожего то ли на теплицу, то ли на ангар. Снег повсюду, искристый, морозный.
Титры: «Крым, Финляндия, 2141 год».
К «теплице» подходит белый медведь, останавливается перед дверью, будто бы в задумчивости изучает электронный замок с красной светодиодной лампочкой.
Вид переносится внутрь помещения. В комнате за компом сидит парень студенческого возраста, чатится с барышней. Дверь открывается, в комнату заходит белый медведь.
Парень, заметив его, замирает, скосив взгляд на автомат, висящий на стене.
Медведь качает головой, говорит: «Даже не думай!»
Голос его звучит глуховато, слегка ворчливо, немного устало.
В дверь «заплывает» маленький дрон, стреляет по автомату из скорчера, оплавляя ствол.
Парень: «И что, убьёшь меня?»
Медведь (будто вздыхая): «Понимаешь, мне и правда неприятно это делать. Но тут банальный выбор: или вы — или наши дети. Я-то лично пока неженат, но думать о будущем пора уже сейчас».
Парень (откинувшись в кресле): «Зачем ты это рассказываешь тому, кого через минуту не будет?»
Медведь: «Вероятно, такова уж душевная потребность живого разумного существа. Вы же и сами такие. Иногда разумность требует иррационального поведения, чтобы не сойти с ума — забавно, да?»
Парень: «Обхохочешься. Философ. Слушай, а ведь когда-то мы, как разумные формы жизни, уживались вполне мирно».
Медведь: «Конечно. Вы захапали себе всю планету, оставив нам полярную шапочку. Это ты называешь «мирно уживались». Пока у нас мозгов не было».
Парень: «Сейчас — есть. И вот как разумные существа — может, договоримся?»
Медведь (посмеивается): «Договариваться с ВАМИ? Мы же оба признали, что теперь у нас есть мозги. Ладно, не обижайся, шучу. К тебе-то лично — никаких претензий. Мне даже нравится, как ты держишься. По хорошему счёту, вы и так не переживёте эту зиму. Не здесь. Крым - в любом случае наш. Знаешь, я по дороге выловил нерпу, про запас, бросил у двери. Можешь пользоваться».
Разворачивается, направляется к выходу.
Парень (назовём его Антон, «интернационально»): «А контактик не оставишь? Ну так, долгими зимними вечерами...»
Медведь: «Посмотри на мобиле, должен быть».
Антон (хмыкает): «И как вы это делаете?»
Медведь: «Гуманитарий, что ли?»
Антон: «Социолог».
Медведь: «Понятно».
В дальнейшем будет объяснено, что это, конечно, генетически модифицированные медведи, выведенные для работы в студёных условиях. Они сообразительны, умеют генерировать электромагнитные импульсы для управления машинами, потому не нуждаются в умелости рук, а голосовой аппарат им привинтили, в общем-то, по приколу, для развлечения полярников. И в один момент эти продвинутые мишки решили, что человек им не так уж нужен, когда и без него они прекрасно рулят роботами, делающими роботов, создавая новые дизайны для любых затей.
Человеку трудно использовать против них какие бы то ни было электронные устройства, поэтому в войне, которая идёт уже двадцать семь лет, медведи явно побеждают, захватывая всё новые территории, которые находят привлекательными.
Антон (догоняя вопросом на выходе): «Слушай, я вот всегда спросить хотел. Извини, но что вам на севере-то не сидится? Ну не могли ж вы так быстро размножиться? Вы же не кролики».
Медведь (посмеивается): «Не могли. Но, знаешь, и ваш Кортес поплыл в Мексику не потому, что слишком сильно размножился в Испании. Мы конкистадоры, тут ничего не попишешь. Грех оправдывать нуждой то, что на самом деле объясняется алчностью и амбициями. Просто, более развитая цивилизация подминает под себя отсталую, только и всего, старо, как мир».
Но в его высокомерной реплике слышится некоторая фальшь и неуверенность. Как выясняется впоследствии, гонит их именно нужда. Зимы становятся всё более суровыми, уже и на широте Киева стало слишком холодно даже для белых медведей.
Ну а далее — ненавязчиво объясняется, как Земля дошла до жизни такой и почему Глобалворминг поломался. Модель — для сценарных целей, конечно. Так-то с трудом верится, что человечество в принципе способно в считанные десятилетия сколько-нибудь серьёзно покалечить планету, переживавшую прямые попадания гигантских астероидов.
Итак, опасаясь Глобалворминга, человечество слишком увлеклось борьбой с выбросами углекислоты и альтернативной энергетикой. Огромные площади были застроены солнечными станциями, тепло светила уходило в электроэнергию, земля перестала прогреваться в должной мере.
Ветрогенераторы, отбирая часть силы у морского бриза, мешали ему нести влагу вглубь суши.
Катастрофа вышла на замкнутый, автокаталитический цикл. Падение температуры влекло снижение испаряемости воды с поверхности океана и снижение ветровой активности. Климат становился всё более холодным, сухим и безветренным. Меньше пара, меньше облаков — меньше парниковый эффект, одно из важнейших условий существования жизни на планете.
Температура падает ещё больше — начинается оледенение, растёт альбедо, отражательная способность планеты, и она усваивает ещё меньше солнечного тепла.
Плюс к тому, холодный сухой воздух способен удерживать меньшее количество углекислоты, она оседает, растворяясь в океане. Начинается углекислый голод у растений. Даже во всё ещё сравнительно тёплых местах, но при недостатке CO2, доминирующий ландшафт — альпийский луг. Красиво, но не очень продуктивно.
И вот холод нарастает, некоторые люди понимают, что надо с этим как-то бороться, что человечество немножко переборщило с «экологически безопасными» источниками энергии. Что сжигание газа, нефти и угля — было вовсе не так страшно, как это расписывали пророки Глобального Потепления.
Появляются особо радикальные группировки, громящие солнечные поля и взрывающие ветряки. Правительства не в восторге. Они по-прежнему убеждают, что надо строить больше ветряков и солнечных станций, чтобы каким-то образом «восстановить энергетический баланс», но ни в коем случае не возвращаться к сжиганию топлива с выбросом углекислоты, поскольку, как доказала наука, её избыток в воздухе препятствует поступлению солнечного тепла на Землю, и, соответственно, именно карбоновые выбросы стали главной причиной Глобального Похолодания.
Радикалы-мятежники с этим не согласны, самочинно добывают нефть на подконтрольных им территориях и раскатывают по пустыне на особо «копотных» рыдванах, убеждая себя и окружающих, что делают хорошее дело (возможен некоторый аккуратный, без плагиата, оммаж стилистике вселенной Безумного Макса, вплоть до портретов с фейсом Мела Гибсона на флагах, ибо мятежники, естественно, смотрели эти фильмы).
Антон сталкивается с одной из таких банд, когда оказывается в новой финской колонии в Западной Сахаре, завербовавшись в исследовательскую группу.
Немного экшена, немного плена у этих дикарей, немного разговоров с их лидером, который объясняет, мол, возможно, то, что мы делаем, это и неправильно — но мы делаем хоть что-то. Между тем как лидеры государств ведут себя вовсе странно, предлагая то перевести земледелие под землю, то построить космический корабль и эвакуироваться с Земли — но ни в чём не идут дальше деклараций.
При этом Антон поддерживает связь со своим знакомым медведем, который предлагает называть себя Торвальдом («Наши настоящие имена слишком сложны для отсталой цивилизации»).
По ходу раскрываются причины войны между людьми и белыми мишками.
Поначалу, когда эти продвинутые медведи только осознали себя как разумные самодостаточные существа, люди были вовсе не против того, чтобы предоставить им гражданские права и даже политический суверенитет их поселениям на Элсмире, Ямале и в других подобных местах.
Не возражала ООН и тогда, когда медведи пожелали основать колонию в Антарктиде, хотя голоса разделились.
Но на пути следования транспорт с колонистами «Урса Минор» был, без видимой причины, атакован и потоплен аргентинским крейсером. Погибли сотни медведей. Капитан корабля был признан невменяемым, Аргентина принесла извинения, но медведи этим не удовлетворились, потребовали передачи Огненной Земли в качестве компенсации.
Аргентина ответила отказом, её поддержали другие нации, решив, что нельзя позволять своему же творению ставить ультиматумы. Вскоре неопознанная подлодка потопила на рейде Буэнос-Айреса пассажирский лайнер. Никто не взял на себя ответственность, но все подумали на медведей. Так началась война, в которой, как вскоре выяснили люди, у них было мало шансов. При этом, резко ускорились темпы похолодания — в чём люди тоже винили медведей, хотя не понимали, как они это делают.
Между тем, как выяснил Антон, среди медведей не было единства касательно «окончательного решения человеческого вопроса». Было много и таких, кто сочувствовал людям и желал бы заключить с ними мир. Эти настроения усиливались по мере того, как становилось ясно, что скоро планета рискует стать слишком холодной и для белых медведей, поэтому надо как-то объединить усилия, чтобы вместе искать выход (хотя медведи обладали замечательной способностью брать под контроль электронику и в целом имели быстрый математический ум, но в глубине души признавали за людьми превосходство в общей научной креативности).
Антон вынес из этих разговоров убеждённость, что мишки никак не причастны к ускорению похолодания, а пропаганда, как обычно, врёт, абы на кого вину свалить.
Тут надо добавить любовную линию — и она будет. Хотя Торвальд сказал при первой встрече, что неженат, и это правда — но у него есть подруга, пусть будет Ингрид. Из очень крутой семьи, и сама яркая личность, самый молодой сенатор в медвежьем конгрессе. Сам Торвальд тоже пользуется некоторым влиянием, как «декорированный» разведчик, особо искусный в преодолении человеческих оборонительных рубежей, но Ингрид — серьёзный политик. При этом — убеждённая гомоненавистница до самых глубин костного мозга. Считает, что с людьми договариваться принципиально не о чем, а делить с ними планету невозможно именно потому, что люди креативней, а значит, если дать им передышку — что-нибудь придумают, чтобы вогнать медведей в прежнее животное состояние.
Торвальд знакомит Антона и с Ингрид, они тоже общаются. Поначалу Ингрид довольно язвительна. «Да имейте вы мужество, в конце концов, чтобы хоть сойти с арены с достоинством! И что вы так цепляетесь за свои жалкие ничтожные жизни? Что в них хорошего? Да я б сама утопилась, если б не могла проплыть в естественном виде сотню миль от льдины до льдины!»
Тут — немножко лирической тоски. Антон признаётся, что тогда, в Крыму, потому и остался в доме, когда уже шла эвакуация, что хотел умереть. Было понятно, что скоро эта земля отойдёт медведям, и он дожидался своей судьбы.
Почему? Потому, что недавно умерла его девушка (жгучая брюнетка, как видно из флешбэков). И Антон роняет реплику: «Мы ведь все догадываемся, почему эти вирусы не трогают блондинов».
И почему в Африке почти не осталось негров — тоже намекается. Многие граждане таких внезапно возвысившихся стран, как Финляндия, полагают, что их правительства намеренно зачищают южные земли от аборигенов неким биологическим оружием, которое блокируется «белобрысым» геном, но «меланоиков» бьёт безжалостно, так заточено.
Пропаганда, конечно, пыталась приписать авторство на этот вирус медведям, мол, они белые, потому и создали вирус так, чтобы белых не трогал, но это слишком абсурдно, ведь первейшими врагами медведей становились как раз белые люди в умеренных широтах, а вовсе не негры в Африке. Но вот для белых — действительно виделось заманчивым расчистить Африку, пока ещё тёплую. Потому все и думают, что вирус, карающий за меланин — чисто человеческое изобретение.
Отчего многие блондины чувствуют себя неуютно, особенно, когда жертвами вируса становятся их подруги брюнетки.
Ингрид постепенно проникается симпатией к Антону, оценив его искренность, и ему про неё становится ясно, что в действительности она не питает какой-то испепеляющей ненависти к людям, но убедила себя, что должна её питать. Ибо её семья — одна из немногих аристократических, что не понесла потерь при том нападении аргентинского крейсера на «Урсу Минор». У всех остальных знатных медведей там были родные и близкие. И вот Ингрид считает, что если она проявит какую-то слабину в отношении к людям — это будет неприлично, это будет выглядеть так, будто бы ей плевать на чужих погибших, когда сама она никого там не потеряла.
Антон, как юный, но талантливый социолог и психолог, разбирается в мотивах Ингрид (которые она и сама не вполне осознает), помогает ей самой разобраться в своих чувствах, помогает восстановить отношения с Торвальдом, когда они на грани разрыва из-за расхождений во взглядах на «человеческий вопрос». Торвальд — он давно устал убивать людей, отчего и ругался с Ингрид, которая требовала их «гарантированно комфортного ослабления». Но теперь и она колеблется в своей решимости.
Столь впечатляющая вхожесть Антона в круги медвежьего истеблишмента — привлекает внимание неофициальной, но влиятельной группы людей под названием Make Earth Green Again. Они-то давно пытались наладить контакт с медведями, но те не доверяли «взрослым» человекам, прекрасно понимая, насколько те умеют быть коварны.
MEGA производит серию государственных переворотов (немного экшена) в ряде ключевых держав, создаёт единое человеческое правительство, Антону же достаётся пост министра по медвежьим делам.
Но вскоре становится ясно, что пришедшие ко власти деятели, как бы ни обещали порешать климатический вопрос, начинают творить ту же фигню, что и прошлые правительства. Тоже — концентрируются на идее строительства звездолёта, который унесёт остатки человечества (и медвежачества) куда-то в светлые дали, никому доселе неведомые. И вообще вчерашние инсургенты, соратники Антона, начинают вести себя как-то очень странно, на грани безумия.
Торвальд, который сопровождает Антона на всяких важных мероприятиях, будучи послом от медведей, просто впадает в ступор, когда человеческие политики впадают в безумие, но при этом он сумел засечь какой-то сигнал, который, очевидно, и провоцирует такие припадки.
Становится ясно, что участвует и некая третья сила.
Сигнал её триангулируется, источник оказывается в Антарктиде.
И тут уместно сказать, что Антон, на которого этот сигнал не действовал вообще, - с детства был не такой, как все. Он в десять лет получил серьёзную ЧМТ, навернувшись с ховерборда, у него черепная коробка была практически в крошево, еле спасти сумели, и склеили черепушку графеновыми плёночными вставками, разворачивающимися по мере роста головы.
Над этим в фильме и прежде шутят, во флешбэках, что Антон не такой, как все, поскольку мало кто такой на голову отбитый, чтобы череп из графена иметь.
Но тут намекается, что графеновый слой — экранирует мозг от этого таинственного сигнала с Антарктиды.
Когда это выясняется, шьют шапочки из графеновой фольги и отправляют экспедицию на ту Антарктиду.
Но перед этим — обнаруживаются особо секретные документы, из которых следует, что подлодка, торпедировавшая пассажирский лайнер в Байресе — была аргентинская, но никто из экипажа не мог внятно объяснить, нахрена они это сделали. Как, собственно, и никто с крейсера, атаковавшего «Урсу Минор», не мог объяснить, нахрена они это сделали.
Естественно, под влиянием мозгодробительного излучения, исходящего с Антарктиды.
Его источник — находят в толще льда, и это оказывается разумный кристалл Джерри, отгрохавший себе там нехилые апартаменты. Ибо ему мало того холода, который и так имеется в Антарктиде, ему нужно где-то минус сто цельсиев, чтобы его тело обладало сверхпроводимостью, а на этом строится жизнь тех кристаллов. Им нужен свободный кислород для телесных реакций — и вот такой холод.
Джерри — лишь условно можно назвать «разумным». В действительности, он эксцентричен до степени batshit crazy. Но его можно понять.
Он рассказывает, что наша планета должна была стать идеальным домом для его сородичей, для его семьи. Когда её приметили — она обещала стать таковой. На ней угасала углеродная жизнь. Как это обычно бывает.
То есть, сначала расцветает буйно и пышно — а потом так или иначе фотосинтезирующие организмы вытягивают СО2 из атмосферы и хоронят углерод в виде каменного угля или нефти.
От этого наступает углекислотный голод, растительность сникает, бывшие джунгли заваливает песком, бело-жёлтым, повышается альбедо, планета остывает.
Джерри обратил внимание на нашу планету пару миллионов лет назад — и понял, что она вышла на финальную прямую самоликвидации углеродной жизни, когда сейчас последние молекулы СО2 будут впитаны растениями и весь углерод окажется захоронен.
Ледниковые периоды, всё более усугубляющиеся, казались тому подтверждением.
«Но тут ВЫ, извольте видеть! Добыть огонь, зажечь огни — как мило! Да, я превысил полномочия. Разумная жизнь — руки прочь. Так положено. Но эта планета — моя дипломная работа. Мой шанс в высшую лигу. Да, я обманул Совет. Утаил ваше существование. Потому что это неправильно. Углеродная жизнь не может быть разумной. Нет сверхпроводимости — нет разума. Это аксиома. А тут — вы. Жжёте древесину — скоро докопаетесь до угля, до нефти. Снова углекислота, снова биосфера, снова потепление. Я вынужден был принять меры».
Выясняется, что загадочный вирус, убивающий всех, кроме блондинов, - порождение Джерри, ещё вюрмских времён. И он приспособлен был под ледниковые условия, под среду обитания кроманьонцев, изначально темнокожих, как и положено «бритой обезьяне». Но оказалось, что редкие мутанты со светлой кожей — имеют иммунитет к вирусу. Так кроманьонцы и стали белыми.
«Я видел блондинок — конец разумной жизни. Дело сделано. Так казалось. Ошибка. Вы были упорны. Но и я не сдавался».
Джерри овладел телепатией, стал влиять на сознание людей, ключевых фигур, внушая им разные безумные самоистребительные мысли. На этой почве и сам тронулся рассудком, расщепляя своё сознание.
Этим объясняется, почему политики творят такие глупости, когда не носят шапочку из графеновой фольги.
Войну людей с медведями — разумеется, тоже устроил Джерри, взяв под контроль аргентинских военных. Он не мог допустить, чтобы медведи обосновались в Антарктиде и нашли его пристанище. Но на медведей, в отличие от людей, он не мог так просто воздействовать, поскольку их черепная коробка, как и весь скелет, содержит графен, это было заложено при генетическом их моделировании для улучшения эксплуатационных свойств.
Сейчас же Джерри готов сдаться.
«Чем больше я вас трепал — тем умнее вы становились. А теперь ещё и медведи. Две разумные формы углеродной жизни на одной планете. Хотя не должно было быть ни одной. Весь углерод должен был уйти в землю. Такой был мой прогноз. Моя дипломная работа. А теперь — что мне предъявить Совету?»
Антон предлагает предъявить то открытие, что, оказывается, углеродная жизнь всё-таки может быть разумна, вопреки всем кристаллическим аксиомам. Джерри надолго замирает, потом начинает переливаться всеми огнями, тепло и лампово, типа, «Это я чего-то затупил, тогда, в Вюрме», открывает портал и уносится на свою альма матер. Ни слова не говоря, но оставив на мобильнике Антона контакт для связи и файл с документацией на всякие продвинутые технологии.
Финальная сцена. Титры: «Таймыр, пять лет спустя».
Антон и Торвальд с Ингрид гуляют по саду. Антон нарывает горсть вишен, говорит: «Всё крупнее и крупнее. Но вкус всё такой же классный».
Предлагает вишни медведям, те смеются. Ингрид: «Нет, мы как-то больше по рыбке. И, кстати, эти новые полярные пираньи — очень интересная, спортивная дичь. Порою кажется даже, что у них есть мозги».
Самая финальная сцена, в толще вод. «Армейский молебен» у пираний. Весь косяк стоит на месте, поигрывая плавниками, рыба-лидер обращена к ним «лицом».
Рыба-Лидер: «Жизнь рождена водой!»
Косяк: «В воде да пребудет!»
Р-Л: «Кто умеет плавать...»
«Не потонет никогда!»
Р-Л: «Что сие значит?»
«Поживём — увидим!»
Ну, понятно, что это не сценарий, это лишь идея. Которую я дарю, поскольку сам, наверное, не сподоблюсь заниматься ещё и продюсированием кинцов.
Но что-то подобное, выполненное на приличном художественном уровне, могло бы иметь успех. Потому что слишком много людей устали от этой потеплистской алармистики, от этой паранойи на тему СО2, абсолютно антинаучной и насквозь коррумпированной, — и хорошо бы восприняли подобный троллинг.
Скандальность идеи — обеспечила бы заметность фильма.
При этом, я в действительности вовсе не против солнечных электростанций и ветряков. Это хорошие идеи — которые просто дискредитируются правительственным рвением, доводящим их до маразма.
Когда бы не было субсидий для той альтернативной энергетики — она бы имела шансы развиваться более разумно.
Ну и сжигание ископаемой горючки — это высвобождение той углекислоты, которая когда-то была в нашей атмосфере.
Что делать, когда кончится нефть (хотя теперь уж конца-края не видно)? Да при восстановлении нормального содержания углекислоты, где-то втрое выше нынешнего, можно перейти на замкнутый цикл. Растения, впитывая солнечную энергию для фотосинтеза, поглощают карбон из воздуха, запасают его в себе, срезаются, сжигаются в топках электростанций.
И естественно, мы ожидаем новых источников энергии, всякого термояда. Но нужно очень хорошо понимать: получив новую дешёвую энергию — мы будем подогревать планету. До тех пор, пока на Таймыре не будут яблони цвести. И параллельно, конечно — to boldly go where no man has gone before.