Когда Киприда моего человеколюбия выныривает по сю сторону года, стряхивает со своих безупречностей шампанейскую пену, растирает голову снегом, похмеляется и глуповато-радостно скалится очами на розовоперстую Эос — в сердце так и стукает Мельпомена: «А не маловато ли заботы проявляем мы о своём народе?»
Надо, пожалуй, проявить больше. Не помешает. Праздник, как-никак.
Вообще-то, нельзя сказать, будто бы российское правительство не делало в прошедшем году подарков народу.
Делало, и мне на память всплывает целых три, главных.
Во-первых, россиянам милостиво дозволили собирать в лесах валежник.
Но если кто думает, что это подарок юридический — так бери выше: просветительский. Ведь до той поры абсолютное большинство россиян и понятия не имели, что валежник собирать запрещено. Ибо население России, грубо говоря, делится на две неравные части. Первая — не знает различия между валежником и хворостом. Вторая — не знает, что есть закон помимо тайги и есть прокурор помимо медведя.
Второй подарок — продление жизненных лет и трудовой бодрости. Зрелое девичество растянули до шестидесяти лет, зрелое юношество — до шестидесяти пяти. Как узнал — так прямо сердце и возрадовалось. Я-то в свои сорок два себя и вовсе отроком ощущаю.
И третий подарок — Госкомстат объявил где-то осенью, что доходы россиян выросли неимоверно и средняя зарплата составляет нынче девяносто тысяч рублей.
Возможно, не будь сего анонса, люди бы и не знали. Потому как весьма легкомысленны, беспечны и денежки свои считать вовсе не умеют.
Но когда, как выяснилось, у россиян такие недурные доходы (кроме шуток, полторы тысячи баксов в месяц, в среднем, - это выше, чем в большинстве стран мира) — возникает вопрос, как их тратить.
И здесь я готов сделать подарок своим дражайшим компатриотам. И рубану с плеча, по-простецки, по-свойски.
Господа! Если раньше вы считали, что как-то западло тратить излишки своих доходов на чёрную икру (кавьяр) — то знайте: это вполне сейчас нормально и допустимо. Вас никто не осудит, даже я.
У меня же — довольно непростые отношения с чёрной икрой. Так получилось.
Говорят, где-то в пятидесятые она продавалась в Союзе свободно, чуть ли не в любом задрищенском сельпо, и вроде как недорого. Хотя в те времена, вероятно, вовсе трудно судить, что такое «недорого» за кавьяр, когда многим еле-еле хватало зарплаты, чтобы отоварить карточки на самые базовые продукты.
Так или иначе, экспертом по быту пядитесятых — себя считать не могу и не смею. Я — 76-го года производства.
И вот в моём детстве, в восьмидесятые, чёрная икра стоила примерно вдвое дороже красной, и не сказать, чтобы «недорого».
140-граммовая баночка красной лососевой стоила четыре рубля, 75-граммовая баночка чёрной — три семьдесят пять. Такова была госцена.
Но, конечно же, ни той, ни другой к тому времени не было в свободной продаже. И не то, что «дефьсит», но могут «выбросить» на прилавок под конец месяца — нет, её просто не могло оказаться в обычных магазинах (ну, в Питере, по крайней мере, а в каких-то ЗАТО бывало особое снабжение). Только — в спецторгах или в праздничных всяких заказах для привилегированных людей.
И я никогда не отрицал, что по социальному происхождению — совковый мажор, сынок сильно выездного (в капстраны) профессора ЛГУ, и дедушки-бабушки тоже непростые были.
Поэтому у нас чёрная икра бывала, гостила. Но я, лет в десять, был очень такой хмуроватый и упрямый отрок. Мне претило это совковое мещанство. Вот что у нормальных людей — благородная буржуазность, то в Совке — мещанство.
Заработать денег, чтобы иметь свободу — это хорошо.
А жертвовать свободой, прогибаться, чтобы иметь немножко денег и иллюзию благополучия — это плохо. И отношение ко всем этим спецраспределиловкам — соответствующее было.
Немножко наивно, конечно, отрочески максималистски, но мне действительно противно было в детстве иметь что-то общее с официозной номенклатурой.
Потом я сошёлся с фарцовщиками из Батиных студентов, помогал преодолевать языковой барьер (да, в двенадцать лет я лучше говорил по-английски, чем не слишком усердный студент-филолог), водил иностранцев по Питеру, мог перекинуть валюту с точки на точку (тогда и научился срисовывать оперов, чтобы впредь избегать их типичных ошибок), помогал сбывать хорошие нужные вещи хорошим надёжным людям.
Так у меня появился честный и довольно приличный по советским временам заработок (в дальнейшем — Батя подкидывал переводы для своего СП) — и отношения с кавьяром потеплели. Икринки уже не вставали поперёк горла. Когда возникал вопрос, с чем (помимо винчика) заявиться на днюшку к однокласснице - баночка чёрной икры бывала довольно универсальным и приемлемым ответом.
Потом я перебрался в Москву, поступил в МГУ и окунулся в омут студенческой бедности. Ненадолго. Но это был прикольный экспириенс, когда реально приходилось думать, сколько стоит еда, изобретать рецепты экономии. Что называется, «Шёл голодный девятнадцатый год. Хлеба не было. Масло мазали прямо на колбасу».
Правда, всё когда-то кончается, и студенческая бедность — тоже. Уже со второго курса меня нашла работа, которой я, в общем-то, занимаюсь до сих пор, меняя лишь должности. Сейчас — большой-большой начальник в пухлом кресле, но и рядовым сотрудникам у нас всегда платили очень недурно.
Честно, я не помню, сколько стоила чёрная икра в девяностые. Я стал уже взрослым, а взрослому человеку необязательно знать, сколько стоит еда (если только это не связано с его профессиональной деятельностью). Но, по моим ощущениям, стоила она какие-то копейки, баксов десять за банку, и, кажется, сократился разрыв между чёрной и красной икрой.
Мне думалось, что в кавьяре нет никакого «харама», когда Волга подочистилась из-за сокращения промышленных стоков и наши осетровые братья получили более комфортные условия бытия.
Но в начале нулевых довелось поработать по каспийским браконьерам и, ближе ознакомившись с проблематикой, я решил, что ну его нафиг — поощрять промысел спросом. Уж лучше проявить сознательность, самоограничиться и поприжать это дело, дав нашим осетровым братьям элементарно восстановить популяцию.
К тому же, в то время уже проявилась такая фигура, как Путин, со своей шайкой-лейкой, а к этим ребятам, хотя уживаясь с ними, мы всегда относились весьма презрительно. В том числе — из-за их типичных для парвеню комплексов показной роскоши, компенсирующих «трудное детство, деревянные игрушки». Это так стандартно — что даже уныло. И, естественно, не хотелось походить на этих убогих. Поэтому многие из наших тогда перестали носить швейцарские часы. Раньше это был необременительный намёк на статус при в целом «казуальном», удобном стиле одежды. Теперь — могли принять за путинского холуя, что, конечно, оскорбительно. Ну и увлечение кавьяром — тоже сделалось небонтоном и некомильфо.
Может, наивно, но все эти годы лично я весьма строго выдерживал кавьярный «пост». И если, пригласив меня в гости, кто-то ставил на стол чёрную икру, то я, конечно, ничего не говорил, но в уме делал заметку, что этот чел не дал себе труда хоть что-то узнать о моих обычаях — и это надо иметь в виду, если вести с ним дела (но и вести ли?)
Однако же, с начала нулевых многое изменилось. Волжско-каспийское браконьерство действительно удалось серьёзно поприжать, и при этом разрослись фермы, где наших осетровых братьев разводят искусственно. Оттуда в основном и идёт икра в магазины. Связываться с нелегальным промыслом — мало-мальски вменяемая торговая сеть не станет. Они усвоили, что в этом случае можно заиметь конфликт не только с ОБЭПом, но и со мной. А мне как-то глупо предлагать взятки: я могу себе позволить принципиальность в природоохранных вопросах.
Да и Путина нынче — скорее нет, чем есть. На данный момент эта фигура — что-то вроде столь хвалёной им же мегаракеты «Авангард». То есть, фикция, а не реально существующее явление природы. При этом есть конспиролухи, уверяющие, что Путина и так давно уже нет, что его играют разные двойники (гхм, да кто бы приморочился «клонированием» такого мудака и ради чего?) - но это совершенно не важно, один Путин или много, настоящий или нет. Все ненастоящие, фактически декоративные.
Ну и по такому делу — я решил, что будет «незашкварно» иметь на новогоднем столе чёрную икру. Естественно, с осетровой фермы, которую держит один приятель. То есть, я уверен в чистоте происхождения.
А раз уж я себе самому разрешил кушать кавьяр — так не вижу причин, почему бы этого не делать любезным компатриотам. Когда они действительно, как утверждает Росстат, обременены сверхдоходами, которые некуда девать, то можно тратить их на чёрную икру. Ведь в конце концов, когда она перестала быть совковым фетишем роскоши — она имеет шанс стать тем, чем действительно является: вкусным и полезным продуктом, богатым белками, аминокислотами и витаминами.
Думаю, при должном народном внимании к чёрной икре, её постигнет «участь» икры красной. Которая тоже когда-то стоила весьма дорого, тоже считалась весьма «культовой» жрачкой, а сейчас — примерно то же, чем была при Совке икра минтая. Лежит на все вкусы в любом лабазе и стоит копейки.
Почему? Потому, что спрос привлёк инвестиции в лососевые фермы. Так же — привлечёт и в осетровые. Но для этого, конечно, кавьяр надо брать и кушать. И тем самым мы наилучшим образом поможем нашим осетровым братьям, когда весь спрос будут перекрывать фермы, а браконьерский лов сделается попросту нелепым, и пойманных на удочку всяких стерлядок будут «селфить» да отпускать по-спортивному.
Конечно, я никому ничего не предписываю, пусть каждый сам решает, кушать ему кавьяр или нет, но я лишь хотел сказать, что, пожалуй, в этом нет больше ничего морально предосудительного. И таков мой праздничный подарок российскому народу. В котором самое ценное, полагаю, - своевременность.