В одной недавней своей заметке я писал о возможном (и довольно скором) вытеснении традиционной национально-территориальной государственности этакой «юрисдикцией по каталогу». То есть, выбор «гражданства» как страхового контракта с частной крышевой компанией, основываясь на её репутации и собственном разумении.
Я не первый раз выдвигал эту идею, и мне она весьма симпатична. Ибо, хоть я понимаю историческую неизбежность формирования государства как специализированнного аппарата принуждения, но именно территориальная привязка к юрисдикции так, чтобы власть этого государства была обязательна для всех, кто там живёт, - мне представляется немножко атавистичной.
Сам я — вообще не очень люблю какую-либо власть над собой, кроме той, которую принял сам. Вот, скажем, когда я сажусь в аэроплан — я соглашаюсь на власть командира воздушного судна. Он там главный, он знает, чего можно, чего нельзя. Поэтому я скажу ему: «Костя, а давай сделаем над аэропортом петлю Нестерова, а потом петлю Дулитла», а он ответит: «Тёма, иди нахер, Гольф на это не рассчитан» - и я совершенно смирюсь. Ну, ему виднее, и я, конечно, хотел, как лучше, но доверяю его компетентности.
Другое дело, когда сидят вот какие-то политические ребята и рассказывают, как мне жить, и считаются властью надо мной. На каком основании? Ну, если по «священному праву престолонаследия» - то это, конечно, совсем дичь в наше время. Но даже и то, что их избрало большинство народа — для меня слабоватый аргумент.
Большинство народа (любого) — идиоты. Инфантильные нытики и жадные лохи. Содержание политики обычно видят как «отобрать и поделить, чтобы сделать нам хорошо» (немножко упрощая, но примерно так). Поэтому «выбор народа» — для меня скорее пятно на репутации политика, а не повод признавать его авторитет. «Народ его любит? Ну вот пусть сольются друг с другом в экстазе — только от моих глаз подальше, я не хочу это видеть».
Вместе с тем, я привык смотреть на вещи позитивно. И пусть сама по себе национально-территориальная государственная власть — довольно анахроничная и глупая штука, но, по счастью, она реализуется людьми. С которыми можно и нужно общаться.
Поэтому, как говорил один мудрец, «Когда я въезжаю в некую страну, я не спрашиваю, хороши там законы или плохи, я спрашиваю: с кем тут можно порешать вопросы?»
Ибо законы писаные — это как правило какая-то хрень несусветная. Её всю исполнять — вообще голова лопнет. Но представители государственной власти в каждом конкретном случае, все эти политики, чиновники — это живые люди. И по моему личному опыту общения — довольно милые люди. С которыми вполне можно делать дела, вступая во взаимоприемлемые договорённости.
Ладно, ну вот нужны какие-то согласования с властью — значит, нужны. Я не буйнопомешанный анархист из «Бойцовского клуба», чтобы взрывать «Систему» ради торжества первозданного хаоса — или что там? Я готов идти на разумные компромиссы.
Поэтому я вхожу в кабинет представителя как бы власти и говорю: «Чел, у тебя есть вот это самое, большая государева печать со словами «Именем Сената и Народа Рима», или как там? А у меня есть абсолютно независимый фонд борьбы с коррупцией, и я тебя поздравляю, ты выиграл наш грант, потому что ты молодец. И ещё — вот тебе медаль на неподкупность».
Ну, я немножко утрирую — не так, конечно, в лоб. Это могло бы быть и оскорбительно. Но есть, так или иначе, способы правильно знакомиться и договариваться с людьми. Если видеть в них живых людей, а не бездушные какие-то политические или административные функции.
И, повторю, обычно это довольно приличные ребята. Я бы даже сказал «честные». Во всяком случае, когда о чём-то договорился с должностным этим парнем — я не предполагаю, что с его стороны будет какой-то обман, какой-то кидок. Ну, вряд ли же у него в кармане лежит билет на Марс, чтобы меня кидать? Да и вообще, грех это, изначально думать о людях плохо.
С другой стороны, если такой вот политик или чиновник вдруг бросится изливаться мне в том, как он меня безумно любит, как он готов всё положить на алтарь служения моему благополучию — я немножко не пойму. Скажу: «Парень, ты гей? Я — нет, если что. Поэтому давай без этого. У нас с тобой имеется добросовестное, но вполне прагматическое взаимовыгодное сотрудничество — и того довольно. Покладания животов на алтарь служения друг другу — оно не требует».
Но «простой народ» - он во все времена обожал выслушивать от политических ребят, как они его безумно любят, как они готовы свечками гореть на алтаре служения народному благу.
Но вместе с тем — и в этом один из идиотических парадоксов простонародного устройства головы — в глубине души бытует коренная убеждённость, что все эти политики да чиновники — сволочи, жульё и свинтусы, которые всё гребут под себя. Ибо как иначе объяснить, что ты лично — лох, лузер и нищеброд? Ну, естественно, это потому, что властная элита — сплошь мерзавцы, которые тебя обокрали. Но при этом — очень приятно выслушивать от тех же самых элитных ребят, как они тебя, простой народ, любят, и всем готовы поступиться, только бы тебя осчастливить.
Да, и простой народ, ан масс, в любой стране, конечно же, считает, что живёт гораздо хуже, чем того заслуживает (кроме Северной Кореи, где всем все довольны... пока не разрешили быть недовольными). Вот в любой мало-мальски развитой стране они, представители простого народа, катаются, как сыр в масле, нажирают себе такие брюха, какие сто лет назад бывали только у карикатурных капиталистов в цилиндрах да с сигарами, имеют такие вещи, о которых могли мечтать короли древности (ну, мобильники, компьютеры) — и всё равно считают, что их обкрадывают, что им чего-то недодают от того, что «причитается по праву».
И очень любят вот эти рассуждения про разрыв между богатыми и бедными, сравнение всяких квинтильных, децильных индексов. «А вот у нас он очень высокий, а вот в Норвегии...»
Oh, give me a break! Норвегия, на секундочку, это страна, которая купается в нефтегазовых доходах, имея их вчетверо больше на душу, чем Россия, но при этом — довольно уныло там живут. То есть, если самим норвежцам нравится — то их дело, хотя, судя по выходке Брейвика, не всем там нравится их «социализм» (да, и такая специфическая «боеготовность» полицейского спецназа, который полтора часа добирался сорок километров до того островка, Уттойи, заставляет задуматься, куда всё-таки идут их огромные бюджетные доходы, но да и про то — пусть норвежцы думают).
Мне же вообще непонятна эта лоховская зависть к чужим деньгам. Ну да, у одних людей их больше, у других меньше. И какой-нибудь Марк Цукерберг — ну, существенно богаче меня. Хотя я, может, и больше труда вложил в свои бизнесы. А он — только-то и сделал, что взял да изобрёл свой этот Фейсбук, про который я вообще не понимаю, чего там прикольного в такой неудобной платформе. Но, наверное, поэтому у Цукерберга и больше бабла, чем у меня, что я не могу оценить прелести «Мордокниги», а Цукерберг оценил, создал, и сотни миллионов людей этим пользуются.
Но в любом случае, я не спрашиваю, есть ли в этом мире люди богаче меня. Конечно, есть — и будут. Я спрашиваю, хватает ли мне самому на жизнь, хотел бы я иметь больше, и думаю, что для этого надо сделать. А для этого надо, в частности, уметь договариваться с другими людьми, включая госслужащих, налаживать с ними взаимовыгодное партнёрство.
И это — отношение взрослого разумного человека. «Простой же народ» - он реально очень инфантилен, в любой стране, несмотря на какое угодно всеобщее образование и всё возрастающую доступность информации. И вот у них это уживается в голове, что с одной стороны, политическая элита — сплошь мерзавцы и жулики, а с другой — что если выбрать из её числа «правильных» ребят, то они будут всемерно заботиться о простом народе.
Поэтому нормальный политический цикл при демократии — выбирают новых (условно «новых») людей во власть, возлагают на них какие-то совершенно неоправданные надежды, через пару-тройку лет разочаровываются, считая, что по прежнему живут не так хорошо, как заслуживают (вне зависимости от того, насколько хорошо живут на самом деле), начинается недовольство приевшимися политиканами, и, в общем-то, их надо менять. Выдвигать других, условно новых, которые бы внушали новые надежды тем инфантилам, которые в принципе склонны возлагать на политическую власть надежды на улучшение своего благосостояния.
Менее, конечно, нормальный, и ещё более инфантильный подход — это «царь хороший, бояре плохие». Над чем только ленивый не смеялся. Ну, если высший руководитель не в состоянии решить кадровый вопрос, подобрав себе адекватную команду, если позволяет себя охмурять нерадивым плохим боярам — то каким образом он может быть хоть сколько-то хорошим руководителем?
Хотя самый, конечно, клинический вариант — это когда народ всем доволен: и царём, и боярами, и последним государственным клерком. Это значит, что чего-то очень сильно не так в этом обществе. Потому что успешные люди по-любому составляют меньшинство в любой популяции, а большинство — лохи и лузеры, и они не могут не скулить, виня сильных мира сего в своём нищебродстве (а это всегда чисто относительное понятие: будет у него во владении три планеты — будет считать себя обделённым по сравнению с тем, у кого двести). Это чисто психологический момент, перенос ответственности за свой недостаточно высокий статус на несправедливость общественного (и властного, прежде всего) устройства, и если простой народ всем доволен — это значит, что за недовольство его очень сильно бьют по голове.
Нормальное же состояние — когда простонародье очаровывается «новыми» лицами в политике, потом разочаровывается, они меняются, жизнь идёт. И это одна из причин, по которой была введена идея обязательной сменности хотя бы ключевых каких-то публично-политических фигур, хотя бы главы государства. Вот чтобы больше восьми-десяти лет он сидеть не мог.
А другая причина, конечно, в том, что положение верховной власти — оно очень специфическое, это сильный стресс, это страшное одиночество, от этого со временем реально может протечь крыша. Чел может искренне уверовать в свою какую-то исключительную, «мессианскую» роль, в свою незаменимость, что без него всё развалится — и начнёт чудить.
Ну вот Гитлер искренне верил, что без него Германии была бы хана. На практике, правда, оказалось, что как раз с ним и благодаря ему ей наступила хана. Да и миру вышло изрядное неудобство.
Естественно, и у Путина давно выработался этот комплекс незаменимости. И он искренне в какой-то момент стал считать, что вот всё рухнет, если он уйдёт, поэтому он, извольте видеть, великую жертву приносит, аки раб на галерах. Он не ёрничал, когда это говорил. Он реально так думал к тому времени.
Конечно, было бы гораздо лучше, если б он в восьмом году реально ушёл. И из презиков, и из правительства — вообще на покой. Остался бы в памяти как сравнительно успешный лидер. Пусть не без авторитарных замашек, но его первые два срока действительно совпали как с ростом цен на нефтянку, так и с общим подъёмом российской экономики в результате заложенных в девяностые предпосылок.
Сейчас же, конечно, вопрос состоит уже не в том, в какой момент и каким образом убрать Путина, а в том, кто и как будет расхлёбывать тот пиздец, который он устроил. И не столько даже в экономике (хотя это тоже), а прежде всего во внешней политике, где Россия, ещё двадцать лет назад вполне уважаемое государство, сейчас воспринимается как неисправимое какое-то недоразумение природы, раз за разом скатывающееся в великодержавный маразм.
И тут все сценарии — очень тревожные. Сохранение РФ в нынешнем формате, только со сменой лиц на трибунах? Ну а кто поверит, что Россия снова не охренеет через десять или двадцать лет? Тут репутационные потери такие, что на восстановление доверия и нормального сотрудничества могут уйти десятилетия. На Германию, вон, до сих пор косовато поглядывают, после того, что она учудила семьдесят лет назад.
Развал на вновь созданные суверенные государства? Иные мои друзья, будучи москвичами, считают это довольно заманчивым, чтобы Москва сбросила с себя всю эту остальную Россию и перестала её кормить, чтобы остальная эта Россия больше не могла навязывать Москве персонажей вроде Путина - но такой процесс распада трудно контролировать. Трудно гарантировать, что где-то не придут к власти совсем уж отмороженные какие-то люди, а в этой стране слишком много индустриальных объектов, представляющих потенциальную экологическую опасность планетарного масштаба. И это не единственная проблема, какая может возникнуть при разрушении территориальной целостности РФ.
В конце концов, если Московско-Питерский регион резко перестанет подкармливать остальные субъекты — ну, сами-то по себе они ж в основном экономически бессмысленны. И при этом — города-миллионники. И что их, Китай на содержание возьмёт? А если нет?
Но при этом, конечно, совершенно недопустима в будущем такая ситуация, что вот каким-то чувырлам в ебенях возжелалось «евразийского имперского вяличия» (потому что один хрен жизни нет), они продвигают очередных прохвостов, которые то вяличие обещают, типа, «поднимемся с колен, всех нагнём», потом у тех прохвостов, до поры казавшихся сравнительно вменяемыми, реально слетает башня, они начинают всерьёз верить в своё вяличие, и начинается очередной припадок «русского мира».
Нужен надёжный предохранительных механизм от таких рецидивов «московизма». Не юридический, на бумажке, а реальный. Такое распределение силовых ресурсов, такая увязка экономических интересов, чтобы просто сразу башку отрывали любому российскому лидеру, который попробует ставить под угрозу транснациональное сотрудничество - в угоду каким-то своим маниям и фобиям (или — в угоду заигрыванию с «поцреотами» из ебеней).
И поэтому я думаю, что как раз в России можно было бы, на фоне очевидного коллапса традиционной национально-территориальной государственности (ну да она всегда здесь была очень рыхлой) — официально ввести систему параллельно сосуществующих «крыш по каталогу». «Официально» — поскольку реально-то оно и так есть. Что вот эта, скажем, сеть супермаркетов под фэбэсами, эта — под прокурорскими, а эта — под нами (той Корпорацией, к которой я имею честь принадлежать).
Но просто можно расширить это положение вещей и как-то лучше отрегулировать механизм разрешения конфликтных ситуаций. И чтоб не только хозяйствующие субъекты могли крышу себе выбирать, но и любой дееспособный житель мог ознакомиться с проспектами фирм, предоставляющих услуги в сфере безопасности, и сам решить, кто ему больше подходит. Как сейчас, скажем, выбирает адвокатскую контору или ЧОП.
Сейчас, правда, подразумевается всё же некоторый приоритет национально-территориальной государственности, которая как бы лицензирует те же частные охранные фирмы — но это пережиток. Мне больше понравилось бы, если б было наоборот. Если б эти сосуществующие на одной территории крышевые компании (что локальные, что транснациональные) — имели своих представителей в каком-нибудь городском совете, который занимается вопросами собственно благоустройства территории. В том числе, возможно, имеет и полицию общественной безопасности, которую эти крышевые компании, через этот городской совет, содержат в складчину. А вот услуги криминальной полиции, экспертов, спецназа — они уже могут осуществляться сугубо частниками. Либо эти крышевые компании будут иметь в своём штате соответствующие подразделения, либо привлекать независимых на аутсорсе. Это уж как кому удобней.
Как быть с защитой территории от внешних угроз? Да так и быть, что транснационалы, работающие на этой земле, не заинтересованы в том, чтобы её разоряли какие-то залётные гопники. Поэтому, если, скажем, из Монголии нахлынут тумены конных лучников — то эти крышевые компании, имеющие собственные силовые ресурсы, не только на месте организуют совместную оборону, но и, имея филиалы в Улан-Баторе, там тоже окажут воздействие. Объяснят этим нукерам, что у них возникнут проблемы ещё до того, как они выдвинутся своими туменами на Русь или куда-либо ещё.
В любом случае, прагматические партнёрские отношения крыши и её клиента — они надёжней, чем какие-то сентиментальные бредни про «национальное единство», «кровное родство» (людей, которые знать друг друга не знают), «историческую общность».
Крыша — она объективно заинтересована в благополучии клиента, поскольку от этого зависит её доход. А вот государство — оно может быть не заинтересовано не только что в благополучии граждан, но даже в самом их существовании. Особенно, если на этих граждан приходится тратить какие-то ресурсы, отрывая от себя. Это если граждане оказались достаточно глупыми и жадными, чтобы рассматривать государство как благотворительную кухню и требовать от него подачек. Но оно — не благотворительная организация. Это аппарат насилия, это крыша — и оно всегда может об этом вспомнить.
Вместе с тем, когда эта крыша, государство, обладает монополией на какой-то территории — она естественным образом склонна борзеть, требуя слишком много за услуги сомнительного качества.
Конкуренция разных крыш на одной территории — способна исправить эту ситуацию. И в принципе развитие коммуникационных технологий и транснациональных связей — делает это возможным.
То есть, мечты о некоем «едином мировом правительстве» - я нахожу не только утопичными, но и не очень-то привлекательными. Поскольку здесь-то сложатся идеальные условия для абсолютной, тоталитарной монополизации власти. И это вовсе не то, что могло бы мне понравиться.
Но вот совокупность конкурирующих между собой транснациональных силовых корпораций с изрядным «размыванием» территориальных юрисдикций, со сведением их полномочий только к тем функциям, которые действительно неотделимы от территории — это да, это симпатичный для меня вариант политического устройства в будущем.
То есть, опять же, лично я — способен договариваться и с ныне существующими госслужащими о приемлемом формате сотрудничества. Так, чтобы на наши дела не влияла всякая херня, которую там в законах понаписали. Но меня всё-таки раздражает само по себе существование этой херни. Что я будто бы должен платить, совокупно, чуть ли не восемьдесят процентов налога от своих прибылей — только чтобы какой-то публичный паяц имел возможность портить мне национальную репутацию и мешать вести дела за бугром, выделываясь со всяким своим неумным «крымняшем» перед тупорылым нищебродским быдлом, которое тащится от этого бакланского дерьма.
Ну вот поэтому Россия — первый кандидат на то, чтобы переформатировать политическую систему в сторону более ответственной и надёжной совокупности сдержек и противовесов. И одних только политических партий, каких бы там расчудесных законов ни напринимать — недостаточно. Речь должна идти о легитимной распределённости силовых ресурсов, когда бы частные транснациональные корпорации, теми ресурсами де факто обладающие, контролировали национально-территориальную государственность, а не наоборот.
Вот как война — слишком серьёзное дело, чтобы доверять её военным, так и политика — в нынешнем мире слишком серьёзное дело, чтобы доверять её политикам. Во всяком случае, публичным, всенародно избранным всяким любимцам толпы. Это должны контролировать ответственные деловые ребята, умеющие считать бабки, осознающие степень рисков и реально старающиеся избегать конфликты на ровном месте, от каких-то «обиженок» и «самоутверждалочек».