Давеча я написал эссе, где влёгкую расчленил полногласные древнерусские формы («голод», «холод», «голова») на морфемы, объявил получившиеся корни оригинальными праиндоевропейскими и, «вдарив по ностратике», нашёл соответствия в финском. Которые, правда, выглядят, скорее, как заимствования из уже более-менее современного русского - благо, исторические предпосылки к тому имелись.
Разумеется, это чистой воды хулиганство. Так сравнительный лингвистический анализ не делается. Для этого нужно знать про языки раз так в тысячу больше, чем знаю я — и раз так в миллион больше, чем знает среднестатистический «народный этимолог». Но как досужее развлечение, чтобы отвлечься от каких-то слишком серьёзных раздумий — сойдёт. И я даже рекомендую упражняться в этимологии, когда, скажем, изучаешь чужой язык. Ну, он становится от того менее чужим, что ли. Ломается психологический барьер невосприятия.
Но, конечно, даже в развлекательной этимологии — следует придерживаться какого-то элементарного правдоподобия и здравого смысла. И когда есть возможность что-то проверить — следует ей пользоваться, а не доверяться одному лишь наитию.
А ведь искушение взять какое-то русское слово да провозгласить «исходником» для всяких буржуинских — довольно велико. Бывают же случаи, когда это прямо напрашивается.
Помню, как-то, ещё в девяностые, когда я учился на филфаке, в одной компании (не сокурсников), один парень выдвинул гипотезу, что английское слово «dozen” может происходить от русской «дюжины». То есть, он учил английский — и не мог не обратить внимания на очевидное сходство.
Я, поскольку знал ещё и французский, конечно, возразил: «Если английское dozen от чего и происходит — так это от французского douzaine. Как, собственно, половина английских слов после Гастингса. Но тогда французский вариант должен был быть ближе к латыни, что-то вроде «дозен», с таким энергичным немного у-образным «о», которое потому в английском давало краткое «а», а в современном французском — твёрдое ou. Русская же «дюжина» - может происходить только из этого французского. Русские немного путались между мягким французским «у» и твёрдым, и оба немножко непривычны, поэтому получилось «дю». Ну и сочетание «дюзэн» - тоже непривычно для тех, кто специально французскому не обучался, поэтому и «дюжина».
Тот парень возразил, полу в шутку: «Вот то же и Фасмер говорит. Но это потому как низкопоклонство перед Западом. А ведь в западных-то языках это ваше «дазен» или «дузен» - ничего, будто, не значит, никак не раскладывается. А в русском — вполне даже раскладывается и имеет смысл».
Я объяснил, что во французском douze значит «двенадцать», и это неким образом связано с «дюжиной». А вот как, поинтересовался я, раскладывается и имеет смысл «дюжина» в русском, на его взгляд?
Он изложил свою версию. Что вот есть слово «дюжий». Здоровый, в смысле. Есть даже наречие, «дюже», то есть, «сильно». И, значит, «дюжина» - это что-то изрядное, здоровое. Например, «больше, чем просто десять», как мера счёта. Этакий дюжий десяток-переросток. Ну и тут же виден русский суффикс «ин»? Вот как «други» - «дружина», так «дюжий» - «дюжина».
Да, это забавно. Но это верное наблюдение в том смысле, что язык, принимая новое слово (ну не было никаких «дюжин» в древнерусском, долго не было, века до восемнадцатого) — частенько норовит «принарядить» его как будто бы родное.
И тут забавные происходят фонетические процессы и в тех словах, что реально были в языке — и попали под раздачу.
Вообще, у русского языка — непростые отношения с буквой «ю». В смысле, далеко не во всех слогах она приветствуется. Скажем, «кю» - для него вообще неприемлемо. Только в заимствованных встречается, вроде «кюре», «экю» - и укоренившихся уже в тот поздний период, когда по крайней мере образованная публика приучена была к «фонетической дисциплине», к способности преодолевать инстинкты родного звукообразования, чтобы передавать некоторые чужие звуки. Проще говоря, «они уже умели во французский».
Но и что до «дю» - вот много вы знаете исконно русских слов с таким сочетанием да ещё и в начальной ударной позиции? Ну, «дюна», «дюбель» - в расчёт не берём, это поздние заимствования. А вот родных?
Вот с «де» или «ди» - можно массу слов нарыть. А с «дю»? Да пожалуй, только «дюжий», «дюже», если говорить именно об исконно русских словах.
Но здесь вот какая штука. Ну, понятно, что «дюжий» связано и с «недугом», как с изъяном здоровья. И здесь форма с «ду», а никаким не «дю».
Чтобы проверить, какая была исходная форма в древнерусском — обратимся к украинскому (да, оба языка были изрядно «исковерканы» в прошедшем этом крайнем тысячелетии, но один был исковеркан там, другой сям, а сопоставляя — можно выйти на «исходник»).
«Дюже», со смягчённым звуком — есть в украинском. И это можно объяснить влиянием позднейшего русского «дюже»: часто употреблявшееся в просторечье слово. Но вот «дюжий» - «дужий». «Сдюжить» - «Здужаемо» (тут не форма инфинитива в украинском, но сейчас нам не это важно).
Важно, что явно проступает «ду». Чего и можно было ожидать. Ну потому что «дю» - это довольно чужеродное звукосочетание для древнерусского, нетипичное. Должно было быть «дужий». Оно и есть в украинском, который действительно более «селянский» (никаких оскорблений), - но потому и лучше отражает естественные формы, имевшиеся в народных говорах. А «дю» в начальной ударной позиции — она для славянских вообще немножко противоестественна.
И вот я думаю, что «дюжий», «дюже», «сдюжить» - могло развиться в «великорусском» именно под влиянием той заимствованной из французского «дюжины». В смысле, что «ю» там, а не «у» стало звучать.
Опять же, появилось такое слово, как «недюжинный». «Недюжинного ума человек». Здесь-то, вероятно, семантика такая же, как в «изрядном». То есть, из ряда выдающееся нечто (некто), из дюжины один такой, на дюжины таких не посчитаешь.
Так или иначе, вот как бы слово «дюжина» ни маскировалось под родное нам, исконное, - оно всё-таки заимствованное и в довольно поздний период, веке в восемнадцатом.
Потому — осторожным нужно быть с лингвистическими реконструкциями. И понимать, что это лишь развлечение, если ты не имеешь реальных познаний в языках, включая их древние формы, не знаком с научной лингвистикой как таковой. Но когда изучаешь какой-то язык из индоевропейской группы — да, полезно смотреть и анализировать, какие он имеет схожие черты с родным.