Меня иногда упрекают в том, что я не верю в Глобальное Потепление.
Но это неправда. Я бы хотел в него верить. А отчасти — даже допускаю такую вероятность, что действительно наметился долговременный, стабильный тренд на рост общепланетарной температуры. Я даже прикупил немного землицы на Таймыре под развитие пляжных ресортов. Ну так, на всякий случай.
А вот во что я не верю — так это в то, что какая бы то ни было научная теория может подаваться как вопрос веры. Во всяком случае, эта теория очень сильно теряет в убедительности, когда вокруг неё прыгают толпы полубезумных адептов совершенно сектантского вида и заходятся в натуральной истерике, стоит хоть чуть-чуть усомниться в объекте их поклонения.
«А, ты мракобес! Ты не веришь в науку!»
Ну, скажем так, я уважаю науку. Но знаю массу примеров, когда она просто выдвигала ошибочные гипотезы. Иногда — по добросовестному заблуждению, иногда — и вследствие некоторой ангажированности. Потом, с течением времени, по мере накопления знаний — такие теории опровергались. Но, бывало, десятилетиями стояли в «мейнстриме», а сомневающихся — почитали за чудаков и невежд. Такое бывало не только в средневековые какие-нибудь схоластические времена, а вполне себе и в девятнадцатом веке, и в двадцатом.
«Но 97 процентов учёных, занимающихся проблематикой глобального изменения климата — признают глобальное изменение климата!»
Да, было бы странно, если б не. Ведь тогда — они бы, наверное, занимались какой-нибудь другой проблематикой. Впрочем, добавлю к сказанному выше — чтоб далеко за примером не ходить.
Вот в самом конце девятнадцатого столетия весьма почтенные фармакологи наисолиднейшей фирмы «Байер» создали очень эффективное средство от кашля, которое было и мощнейшим анальгетиком. Но в отличие от давно уже известного морфия — новый медикамент не вызывал физиологического привыкания. Во всяком случае, так считалось не меньше двадцати лет, в которые этот чудо-препарат продавался в аптеках практически по «пять рублей ведро» и назначался даже детям. Можно сказать, среди химиков, физиологов и медиков был консенсус на этот счёт, что байеровская новинка практически совершенно безвредна, никакой аддиктивности. Потому что морфин — это одно, а диацетил-морфин — совсем-совсем другое. И я не думаю, что там был какой-то заговор, что Байер всех подкупил. Просто — понадобилось время, чтобы понять: некоторую физиологическую зависимость — героин всё-таки вызывает. Ну так, немножко.
И там-то — речь была о всего лишь о человеке с его двуногим, лишённым перьев организмом, ко двадцатому веку исполосованным скальпелями вдоль и поперёк. А вот — не всё было известно, многое же — неизвестно и сейчас про работу того организма. Постоянно что-то новенькое открывают.
В случае же с климатом, да ещё и глобальным — речь идёт о сложнейшей системе, в которой работает много-много факторов. Об иных из которых мы пока даже приблизительного понятия не имеем. Или — только начали изучать. Ну, взять тех же «чёрных курильщиков», этакие глубоководные гейзеры чудовищной мощности, где соприкасаются вода и магма. Их не так давно открыли как явление, и знания об их повадках пока что довольно фрагментарные. И вот они, меняя свою активность, никак не могут влиять на температуру мирового океана, который есть «главный тепловой аккумулятор» планеты?
И это только один из возможных таких неучтённых факторов.
Однако ж, вот уверяют, что научное сообщество, чуть ли не всё поголовно, за исключением редких отщепенцев-ренегатов, сошлось во мнении, что причина Глобального Потепления очень проста, и что это — парниковые газы (углекислота прежде всего). И это доказывается десятками тысяч публикаций.
Извините, а что, были проведены десятки тысяч независимых исследований по изменениям температур в глобальном масштабе? Десятками тысяч независимых групп, располагающих возможностью натыкать своих градусников по всему миру? Или всё-таки речь идёт о том, что все эти исследования оперируют одним и тем же массивом данных, полученных с метеостанций и сведённых в общую базу? И я не хочу сказать, что эти данные фальсифицировались — но там не может быть каких-то ошибок в размещении измерительной аппаратуры и оценке её показаний, когда бы не учитывались переменные факторы? А то, может статься, полвека назад была где-то глушь, а ныне — вырос крупный город. Так там просто население «надышит» и тепла, и углекислоты. Или, скажем, водохранилище построили рядом. Само собой, это поспособствует смягчению локального климата.
Ну а в глобальном масштабе — некоторая дефорестация имела место, особенно в наиболее жарких, субэкваториальных зонах. Где были леса — стали поля или даже пустыни. Они и больше нагреваются от солнца — и легче отдают тепло воздушным массам (в джунглях просто как-то не очень ветренно). А потом эти массы — разносят тепло по всей планете. Чем не фактор?
Но нет, вот нашли единственного и главного виновника — углекислый газ. Чья концентрация вроде бы выросла за последние полвека на четверть. С 300 миллионных долей до 400 (т. е., с 0,03 процента содержания в воздухе до 0,04). И требуют признать это доказанной истиной в высшей инстанции, аргументируя скорее эмоционально, вплоть до ругани, нежели рационально. А это — всегда очень подозрительно, когда речь идёт о научных гипотезах.
«Да ты, небось, продался нефтяному лобби!»
Oh, brother...
Ага, нефтяное лобби — это вот такие матёрые мастера буровых, выбившиеся во владельцы корпораций. Всю жизнь нефтянке посвятили, ни спать, ни кушать без неё не могут. Да они прежде всего — финансисты. Они просто ищут, что прибыльней. И когда вдруг обнаружатся реально выгодные альтернативные источники энергии и сырья — так эти ребята во первых рядах побегут туда вкладываться, а на скважины свои — вот такенный бур забьют. Что б уж этого не понимать — это я не знаю, на какой планете родиться надо и сколько недель назад.
А главное, я бы вот мог всерьёз рассматривать эти потеплистские теории — когда б вокруг них не отиралось такое количество всевозможных агитаторов и популяризаторов, решивших заниматься «просвещением» по данному вопросу, но при этом — не способных ответить буквально ни на какие вопросы по существу и обнаруживающих абсолютную дремучесть в элементарной школьной физике. Всё, за редкими исключениями, — только алармистский крик, визг, ругань... «You are ignorant! You don't believe in Science! That's... Heresy! That's Blasphemy!”
Да, определённо, никто так не вредит теории Глобального Потепления, как её «адвокаты» и «популяризаторы». Они делают всё возможное, чтобы это смотрелось профанацией.
Тем не менее, о чём вообще речь в этой теории, каковы её основные утверждения, претендующие на некоторую научность?
Насколько я понял и вкратце — примерно так.
Значит, львиная доля тепла, какое есть на Земле — происходит от Солнца. Ну, тут, наверное, трудно оспорить, хотя вот помянутые «курильщики» эти из океанических разломов — на первый взгляд серьёзные, темпераментные ребята. К ним бы надо повнимательнее присмотреться. И когда иные потеплисты говорят, мол, нет и быть не может никаких иных причин роста температур, помимо концентрации СО2 — тут впору пожать плечами: «А ты тех чёрных курильщиков — всех уже посчитал? И замерил флюктуации их активности во всех случаях?» Но ладно, Солнце — так Солнце (которое, правда, тоже являет непостоянную активность).
Солнце, имея температуру поверхности около шести тысяч градусов (в данном случае уже не принципиально, в кельвинах или в цельсиях), источает этот свой корпускулярно-волновой дуализм во всём электромагнитном ассортименте, но «пик» его приходится примерно на середину видимого светового спектра. Поэтому мы его и наблюдаем как жёлтую звезду.
Что видимые лучи, что близкие к ним коротковолновые инфракрасные (они нам не светят, но греют) — легко проходят через газы, составляющие атмосферу, падая на землю. А вот ультрафиолет — большей частью тормозится в озоновом слое. И я помню, что ещё совсем недавно главной алармистской страшилкой было — разрушение озонового слоя фреоном из холодильников и аэрозолей, после чего нас всех изжарит ультрафиолет. А до того, в семидесятые — ведущие климатологи были едины во мнении, что нам грозит глобальное похолодание, через которое мы вымрем, как мамонты, если не найдем способ подогреть планету.
Но теперь выясняется, что ни похолодание, ни ультрафиолет нам не страшны, а страшна — концентрация т.н. парниковых газов. Прежде всего — углекислоты, ну и метана тоже.
Почему это страшно? Потому, что это только Солнце умеет светить такими вот тоненькими лучиками видимого спектра и ближнего ИК, что просачиваются сквозь те толстые молекулы парниковых газов.
А для Земли-матушки единственный способ отдавать излишки тепла в космос — это дальним, т. е., максимально отстоящим от видимого спектра, длинноволновым инфракрасным излучением. Которое исходит от любого тела, имеющего температуру выше абсолютного нуля.
Но проблема в том, что эти волны от сравнительно холодных (десятки градусов цельсия) тел — они такие длинные, что, зацепившись за эту жирную трёхатомную молекулу углекислоты, как бы повисают на ней. Отчего она бесится, начинает прыгать энергичней, распаляется — и сама же начинает излучать тот инфракрас во все стороны, в том числе — обратно на Землю. То есть, избыток тепла, исходящий от нагретой Солнцем Земли, частично удерживается в атмосфере, что и ведёт к повышению температур.
Причём, содержание углекислоты в воздухе, конечно, ничтожно, несмотря на все старания ТЭС и ДВС, но поскольку речь идёт о многокилометровой толще на пути каждого длинноволнового лучика в космос — то вот у него неиллюзорный шанс повиснуть на такой жирной молекуле и задержаться в атмосфере, подогревая её.
Ну, как-то так я понял концепцию.
После чего, конечно, напрашивается здоровая оптимистическая реакция. Хочется сказать: «То есть, мы нашли всё-таки способ подогреть чуток планету, о чём мечтали все фантасты? И мой курортный бизнес на Таймыре может преуспеть? Для этого надо всего лишь жечь побольше органики и вбрасывать в атмосферу СО2? А давайте яхту Сечина — тоже сожжём! И домик Миллера! Давайте подогреем планету градусов на пять-семь, чтоб было красиво, как в Юре!»
Тут климатологи-потеплисты хватаются за голову. «Да вы с ума сошли! Это ж растают ледовые шапки и поднимется мировой океан».
«Ну, значит, буду брать с собой акваланг, направляясь в Амстердам».
Да, это недостаточно страшно. Надо как-то пострашнее. Поэтому говорят:
«Вы не понимаете опасности! Дело в том, что в мировом океане содержится в 90 раз больше углекислоты, чем в атмосфере. И при повышении температуры — он начнёт высвобождаться. Что усугубит парниковый эффект. Температура ещё повысится — ещё больше высвободится углекислоты из вод морских. Это будет автокаталитический процесс, он быстро выйдет из-под контроля, что твой реактор чернобыльский. И Земля превратится в Венеру, где в атмосфере — сплошная углекислота, а температура поверхности — 400 градусов».
Too bad, then.
Хотя — тоже есть оптимистическое утешение. Ну, чем выше температура — тем более высокочастотное и более коротковолновое (это обратно пропорциональные параметры) излучение испускает тело. 400 градусов — это уже будет такой «инфракрас», что почти на границе видимого красного цвета. А такой ближний ИК — он проходит через «парниковые газы», что квантовый меч джедая. И таким образом теплоотдача будет восстановлена, баланс будет восстановлен. И пусть температура поверхности 400 градусов — не вполне соответствует нашим представлениям о комфорте, но, в конце концов, мы можем переместиться парой этажей ниже, в пещеры, где будет попрохладней.
А если серьёзно — то вот о чём приходится задуматься, касательно всей этой истории с нарушением теплового баланса.
Да, я готов поверить, что в последние десятилетия растёт содержание СО2 в атмосфере в результате деятельности человека. Ну, наверное, если сжигать гигатонны ископаемой органики, содержащей углерод, - будет некоторый прирост углекислоты в атмосфере, поскольку раньше-то природа сама по себе столько «сотен нефти» не сжигала (за исключением приступов лихорадочной вулканической активности). Даже очень странно было бы, когда б этого прироста не наблюдалось.
И я готов признать, что действительно имеет место некоторый рост температур, хотя в середине прошедшего лета сего года в Средней Полосе России, где мы его провели — очень хотелось поймать какого-нибудь потеплиста и аутодафировать его на перекрёстке дорог при скоплении народа. Не из злобы даже, а просто, чтобы погреться. Но в глобальном масштабе — возможно, имеет место рост температур.
Опять же, вот все эти гигатонны сожжённой органики — они же перешли преимущественно в тепловую энергию. Может, это и могло само по себе, безо всяких парниковых эффектов, повлиять на тепловой баланс планеты? Но это немножко неудобная, наверное, мысль для пропагандистов альтернативной энергетики.
Ведь если мы и начисто откажемся от нефти — мы в любом случае будем греться электричеством, откуда бы оно ни происходило. И наша промышленность — в любом случае будет выбрасывать изрядное тепло в окружающую среду, даже если липиздричество для производства алюмина будет поступать исключительно из возобновляемых источников энергии. И даже если на смену алюминиевым кастрюлям придут графеновые — то и производство графена требует приложения тепла, которое невозможно полностью сохранить внутри производственного цикла. По-любому хоть что-то — да будет прорываться наружу и влиять на тепловой баланс планеты.
Но если уменьшить содержание этого гадкого СО2, снизить с 400 миллионных до 200, то это позволит поддерживать тепловой баланс в норме, поскольку избыток тепла тогда будет нормально отдаваться в космос, мимо этих гадких жирных парниковых молекул, на которых «виснет» длинноволновое ИК?
Знаете, я, конечно, не технарь. Но я никогда не имел оснований жаловаться на здравый смысл. И вот спроси меня Байер в 1899 году: «Верите ли вы в возможность мощного анальгетика, не дающего эффекта привыкания?» - я бы ответил: «Однозначно, нет. Если какое-то средство утоляет боль и вообще дискомфортные ощущения, и делает это эффективно — людям это понравится, отсутствие боли и дискомфорта. Войдёт в привычку употребление такого средства — и они очень скоро начнут испытывать дискомфорт, когда не имеют его. А чем больше они будут полагаться на это средство — тем меньше будут их собственные силы, которые бы позволяли преодолевать неудобства вроде боли и страха. Тем больше они будут зависимы от этого лекарства».
Так бы я ответил, даже если б ничего не знал про эндорфины и конкретный принцип действия опиатов.
Тот же самый, наивный и дилетантский, подход я могу применить и к тепловому балансу планеты.
Значит, вот Солнце шарашит по ней всем своим спектром, нагревая, но избыток тепла Земля отдаёт в космос длинноволновым инфракрасным излучением от предметов на её поверхности, ранее нагретых Солнцем. Так, вроде, да?
Однако ж, я не понимаю одного. Вот я выхожу в погожий денёк из тени на солнце — и тотчас чувствую разницу. Становится тепло — даже если есть ветерок. Но всё равно — я чувствую, как припекает солнышко. Оно, находясь... какой сейчас месяц? - находясь примерно в 149 миллионах километров от меня, тем не менее, шлёт мне свой лучистый привет. Нагревает меня всеми своими видимыми и невидимыми электромагнитными излучениями так, что я это чувствую физически, его тепло.
А вот отдача избытка тепла с Земли — осуществляется «дальним» инфракрасом от предметов, нагретых за солнечный день максимум градусов до семидесяти.
Гхм. Попробуйте подогреть сковородку градусов до ста. Поднесите руку так, чтобы зазор между ладонью и нагретой поверхностью был где-то сантиметр.
Чувствуете тепло? Думаю, да.
А теперь — поднимите руку на метр.
Что-нибудь чувствуете? Думаю, нет.
Ну вот почему чувствуется тепло в сантиметре — так потому, что воздух над этой поверхностью греется и кое-как сообщает тепло вашей ладони. Это конвекция.
Но если б было значительное инфракрасное излучение — его бы не смущало расстояние в метр воздушной прослойки. Уж в такой-то воздушной прослойке — ей-богу, слишком мало молекул парниковых газов, чтобы оказать влияние. Тут дело в том, что интенсивность этого инфракрасного излучения — она, на самом деле, ничтожна, она замеряется только специальными приборами, она совершенно несопоставима с тем, что падает от Солнца на ту же поверхность в течение дня.
То есть, не буду, там, вдаваться во всякие заумные фишки вроде закона Планка, но это, вроде, очевидный факт, что солнечное излучение, приходящее на поверхность Земли во всём видимом и невидимом спектре в течение дня — оно многократно превосходит по мощности то, что может отдать эта нагретая поверхность своим длинноволновым инфракрасом.
Тогда — о чём вообще речь, когда говорят, будто бы Земля в принципе способна отдавать сколько-нибудь значительную часть полученного от Солнца тепла этим самым длинноволновым ИК, которому, понимаешь, препятствуют парниковые газы? Да это излучение от земной поверхности — в любом случае «копейки на сдачу». Если бы только оно задействовано было в регуляции термобаланса — оно не могло бы справиться с этой задачей, что там есть углекислота в атмосфере, что нет её.
А если подумать — не может ли быть каких-то других возможностей отдачи Землёй излишков тепла, помимо ИК от нагретых камешков? Ну, там, какие-нибудь сверхдлинные радиоволны, которых мы даже обнаружить пока не можем. А то, глядишь, и какое-нибудь куда более «энергичное» излучение за гаммой, типа, вообще нейтрино уходит в вечность. Или, вот, молнии в грозу — это серьёзная такая энергия, которая расходится электромагнитным импульсом во все стороны, но преимущественно — в космос (а частично — тратится на преобразование вещества, из двухатомного кислорода лепит трёхатомный, тот самый озон, который прикрывает нас от ультрафиолета и тем самым снижает совокупную «калорийность» солнечного излучения, поступающего на Землю).
Это вот первая мысль, которая возникает, если задуматься о возможном влиянии пропускной способности «парниковых газов» для длинноволнового ИК — и о значении его в тепловом балансе как таковом.
И я-то, конечно, не физик. Я лирик и романтик, sort of. Но я, на самом деле, всей душой за то, чтобы меньше жечь угля и нефтянки. Да, это вредно для экологии, поскольку там бывают и такие примеси, что не дай бог кому в своём коктейле обнаружить.
И сами по себе выбросы CO2 – лишь в какой-то мере безвредная штука. Покуда их концентрация сотыми долями процента меряется. Но при концентрации больше полутора процентов — отмечается повышенная сонливость, утомляемость. А 7-10 процентов углекислоты во вдыхаемом воздухе — это запросто и к смерти привести может.
Поэтому идея снизить количество угольных станций и концентрацию углекислоты в мегаполисах — она в общем-то здравая. Но чтобы продвигать её, видимо, сочли нужным усугубить уровень угрозы.
«Ах-ах, если не снизить выбросы СО2 — будет ужасный парниковый эффект, будет неконтролируемое потепление, мы превратимся в Венеру, мы все умрём».
Хотя, может, тут и вовсе нет никакого «заказа» - а люди, исповедующие эту теорию, искренне в неё верят. Ведь в конце концов, они — климатологи. Ну, те из них, кто не просто горлопаны вроде Эла Гора, а всё-таки учёные — они климатологи.
Они могут очень даже добросовестно замерять те или иные параметры, наблюдая климат, - но тут их потянуло не в свою область. Потому что тепловой баланс планеты, что там куда излучает — это всё же физика. И я вот не знаю, прошу прощения за невежество, кто бы из физиков подписался под этими моделями.
Во всяком случае, я такого не слышал. Собственно физики занимались этим в девятнадцатом веке. И что у Фурье, что у Аррениуса — очень такие осторожные и расплывчатые были модели влияния концентрации парниковых газов на тепловой баланс. При полном понимании, что там, на самом деле, слишком много других факторов играют роль. А уж докатиться до того, чтобы сравнивать Землю с Венерой (у которой атмосфера — преимущественно из углекислоты) — это им и в голову не приходило. Поскольку Венера, при сравнимых габаритах, на треть ближе к Солнцу — соответственно, и получает от него пучочек лучиков куда увесистей.
Сейчас же этой темой в основном занимаются климатологи (причём, всё больше те, которые разделяют гипотезу) да примазавшиеся общественные активисты-«просветители» (каковые последние, когда поскрести, не имеют знаний ни в каких науках, кроме умения громко кричать и кидаться банановыми ошкурками).
Что я на самом деле думаю про перспективы Глобалворминга, даже если эти выкладки правдивы, даже если рост содержания СО2 в атмосфере способствует повышению температуры, а рост температуры способствует повышению СО2, который будет высвобождаться из воды?
Ну, я думаю, что при росте температуры на планете — будет расти испаряемость с водных поверхностей. Полагаю, это очевидная мысль. Не один же СО2 будет высвобождаться из океана. Н2О — тоже. В виде пара.
А это будет значить — повышение влажности, бОльшую пасмурность. И водяной пар, молекулы Н2О — они считаются тоже «парниковыми». Но при этом они, концентрируясь в виде облаков, в значительной степени перекрывают солнечное излучение и в видимом спектре, повышая альбедо (отражательную способность) планеты. То есть, по мере увлажнения атмосферы — всё больше самых энергичных солнечных лучей будет посылаться нахер облаками.
И я думаю, это прекрасно понимают все люди, окучивающие эту тему и хоть как-то знакомые с физикой. Что в принципе-то планета сбалансируется, имея такой ресурс, как огромные массы воды, которые можно испарять и наращивать облачность.
При этом, конечно, неизбежна будет (и, возможно, есть) некоторая активизация всяких тайфунов. Ну, это подразумевается увеличением движухи тучек, рождённых испарением от моря. Типа, I like to move it, move it.
В целом — ничего такого, чего бы можно было всерьёз бояться. Да, возможно, интенсивность ураганов, тайфунов, наводнений — подросла уже и сейчас. О чём твердят апологеты теории всякий раз. Что ни случись — «Это Глобальное Потепление!» (что твой Луи де Фюнес про Фантомаса).
А быть может, сейчас просто больше собирается информации о природных катаклизмах, чем пятьдесят лет назад — поэтому и создаётся впечатление, будто те штормы да бури имеют какую-то ранее невиданную интенсивность. Невиданную — потому что раньше не так пристально наблюдали и замеряли.
Но даже если ветровая и дождевая активность реально растёт — так это ж хорошо. Больше ветряков наставить можно, лучше глубины континентов оросит. Речки сильно разливаются, которые раньше держались в руслах приличий? Ну так постройте, чёрт побери, водохранилища и ГЭС при них, а не скулите! Резервуары — позволят регулировать уровни.
В общем, самая главная страшилка, про неуправляемый, «автокаталитичный» рост температур и концентрации углекислоты по мере её высвобождения из океана — это кажется и самым слабым местом всей этой алармистики. Ибо совершенно ясно, что вместе с той углекислотой при повышении температуры океана — будет испаряться гораздо больше Н2О, вырастет облачность, снизится инсоляция как таковая. И тепловой баланс замечательным образом стабилизируется. Никакой разгонки до «венерических» температур. Если же они окажутся на несколько градусов выше, чем сейчас, при в целом более мягком и влажном климате — так об этом только мечтать можно.
Единственная проблема — что в Волге пираньи заведутся. Но есть, в конце концов, Индигирка. Серьёзно, если климат изменится так, что сделаются пригодны для проживания огромные пространства Восточной Сибири и Канады — это ж неслыханный подарок человечеству будет.
Но при этом станет слишком жарко близ экватора, джунгли сменятся пустынями? Да с чего бы, при общем-то росте испаряемости океана и ветровой активности? Скорее уж, наоборот, ныне пустынные области лучше дождиком проливать будет. А при повышенной углекислоте в воздухе — растительность в буйство вдарится.
Собственно, интенсификация роста всякой зелени — наблюдается и сейчас. Она пользуется той углекислотой, которую мы выбросили, сжигая «сотни нефти», и набирает в себя. То есть, планета адаптируется довольно быстро. А можно и ускорить поглощение избытков углекислоты, создав какие-нибудь трансгенные, необычайно быстро растущие деревяшки. И так, чтобы ствол — дубовый, на ветвях — персики, под землёй — картошка (по заветам товарища Гладышева).
Вообще же, если видеть проблему в росте содержания углекислоты от трёх сотых процента до, скажем, пяти — то, боюсь, человечеству не поможет и полный отказ от сжигания угля и углеводородов. Поскольку человек, как живое существо, сам по себе производит СО2. Где-то — по килограмму в сутки выдыхает.
И вот совокупный выхлоп от органического топлива сейчас оценивается где-то в тридцать миллиардов тонн углекислоты. Но семь миллиардов человеческих организмов, просто живя, дают 2,550 миллиарда. Вероятно, ещё столько же, вряд ли меньше, дают животные, используемые человеком. Тут и домашние любимцы, и то, что мы кушаем. На круг получается около пяти миллиардов тонн. В общем-то, сопоставимо с выхлопом от промышленности и транспорта.
И тут впору задуматься о проблеме более существенной, нежели то, какими источниками энергии мы пользуемся. А именно — о той проблеме, что нас уже многовато и не должно становиться сильно больше. Пожалуй, в этом можно найти самое большое достоинство потеплистской алармистики. Что она этак деликатно намекает странам с наиболее необузданной демографией: ребят, вы там поумерьтесь как-нибудь. А то, наверное, слышали, как в прежние времена европейцы решали проблемы «лишнего человека»? Нет, сейчас-то, конечно, европейцы другие. Но завтра, на фоне усугубляющегося демографического ахтунга — могут прийти прежние. Которые не будут извиняться за то, что они делали в прежние времена — а будут вспоминать, как это делается.
Но это, конечно, так мрачно, что никто не озвучивает открытым текстом. Хотя намёк — выводится сам собой.
Что до собственно климата и его изменений — что ж, возможно, такие изменения и имеют место. Хотя обоснование их пресловутым «парниковым эффектом» - выглядит очень слабо. А катастрофические сценарии развития проблемы — и вовсе антинаучными.
Но даже если вдруг они начнут сбываться, если температура начнёт расти больше, чем нам хотелось бы (а пока — ещё далеко до оптимума) — что ж, уже сейчас нетрудно парировать угрозу действительно сильного перегрева. Да ебануть где-нибудь десяток другой ядерных зарядов, в безлюдной местности, взметнуть облака пыли и пепла, они на пару лет закроют солнце — и потепление будет наименьшей из проблем.
Ну или более консервативный вариант — прикрыть Сахару блестящей фольгой, резко повысив альбедо.
Хотя, собственно, похожий вариант реализуется сам собой по мере развития солнечной энергетики. Эти панельки отжирают всё больше инсоляции, снижают интенсивность нагрева. Да, в планетарных масштабах это мизер. Но и сокращение возможностей теплоотдачи из-за роста содержания углекислоты в воздухе — это тоже мизер. Да сама по себе эта теплоотдача излишков дальним инфракрасом от слабо нагретых тел — не может быть сравнима с «импортом» солнечного излучения. И мы, возможно, удивимся, когда узнаем, как на самом деле планеты отдают избыточное тепло. Будем смеяться над тем, что когда-то могли верить в такую чушь, будто бы камень, по которому в течение дня солнце шарашило всем своим спектром, за ночь мог отдать в космос сопоставимую энергию своим жалким дальним ИК. И что будто бы пресловутый этот «парниковый эффект» вообще на что-то сильно влиял.