Для начала — типа, эпиграф. Старый анекдот.
«На Рязанское радио обращается Пётр Пахомович Сидоров, сторож совхоза «Красный сычуг», и просит передать по его заявке следующие музыкальные композиции. «Павана на смерть инфаты» Равеля, «Данс макабр» Сен-Санса и «Шествие на казнь» из «Фантастической симфонии» Берлиоза. На что Рязанское радио отвечает: «Пахомыч, не пизди!»
Это я к чему?
Так получилось, что меня угораздило родиться в семье профессора словоёбских филологических наук. То есть, я с раннего детства был окружён, пленён и интернирован изящной словесностью. Но как ни были стройны и плотны её боевые порядки — сквозь них нет-нет да и просачивалась словесность, мягко говоря, не очень изящная. А сказать прямо — вовсе паршивая.
И прежде всего образчики её бывали явлены в работах Батиных диссертантов. Они были, вообще-то, толковые ребята, иных из них я наблюдал воочию, они могли интересно и живо рассказывать о предмете своих изысканий, но стоило им излить свои мысли на бумагу — как получалось такое, что, ей-богу, и кляксы смотрелись бы эстетичнее (ну, интересней в роршаховском смысле, хотя бы).
Этакий махровый, кондовый, совковый псевдонаучный канцелярит.
Реально, это очень большая проблема советско-российской интеллигенции — её представления о речевой культуре. Так получилось, что люди, уверенные в своём владении родным языком, оказались в один понятный исторический момент... ну, не будем о грустном! И в науку пришла свежая кровь, что с одной стороны неплохо, но с другой — это были ребята, главной своей целью ставившие показать, что они «не дикари», что они «не от сохи». Потому что на самом деле от сохи.
Доказательство же своей образованности и рафинированности — они видели одно. Громоздить периоды подлиннее (и плевать, что сами теряют концы), употреблять слова «поумнее». Такие, которых, в их разумении, точно не могли знать те ребята, которые от сохи. А значит — никто не догадается.
Таким образом, можно утверждать, что эволюция научной стилистики у «буржуинов» и в России последние лет сто двигалась в диаметрально противоположных направлениях.
Буржуины — всё больше склонялись к тому, чтобы даже самые нетривиальные вопросы освещать в публикациях так, чтобы поменьше напрягать читателя, чтобы даже неотёсанный чурбан мог уловить суть (поскольку и неотёсанный чурбан может быть инвестором или грантодателем, да и на рынке учебных пособий имеет место конкурентная борьба за внимание студиозусов).
Наши тем временем — выработали такой «научный» речекряк, что туши свет. Образцом для подражания имея, очевидно, горьковского Сатина. «Органон», «сикамбр», «Сардонапал». С плавным переходом в булгаковского «Мандриана», когда уже и сам оратор хер понимает, какую именно херню он имел в виду.
В последние десятилетия, правда, можно наблюдать некоторую ремиссию этой шизофазии. Которая началась, наверное, с шутки восьмидесятых: «С точки зрения банальной эрудиции...» — а дальше любая наукообразная пафосная пурга. И сейчас, вероятно, любой человек, имеющий хоть какие-то мозги, понимает, что если он возьмёт моду терроризировать окружающих какими-то экзотическими словесами, рассыпая их горстями безо всякой нужды, на него будут смотреть не как на интеллектуала, а как на стукнутого по голове Брокгаузом и Ефроном на перегоне Серп и Молот - Карачарово.
Да, касательно устной речи — это, пожалуй, поняли даже самые упоротые «бельмотисты» (специфический термин для обозначения профанов, полагающих, будто бы «belle mots” звучит офигенно аристократично). Ещё пара-тройка десятилетий — и, возможно, постсоветское научное сообщество дойдёт до той мысли, что можно и на письме изъясняться по-человечески. Во всяком случае, на родном языке.
Но что до иностранных языков — тут бывают случаи куда как более запущенные. Знали бы вы, сколько я повидал компатриотов, разного возраста, которые, овладевая чужим языком, искренне надеются, что чем более редкие (и потому «изысканные», какие изыскать ещё надо) слова они используют — тем выше будет котироваться их культурный и социальный статус.
Серьёзно, когда видишь на том же английском, скажем, insipid вместо tasteless, innocuous вместо harmless, palatable вместо tasty – и всё это на каком-нибудь кулинарном форуме, можно быть уверенным, что автор — русский интеллигент, смакующий «сикамбры». И когда подобное пышноцветие не произрастает из какой-то необходимости, не служит каким-то хотя бы «декоративным» целям, не подразумевает какую-то иронию — это выглядит просто дико.
Во-всяком случае — абсолютно по-школярски. Ибо — ну в каком возрасте ребёнка последний раз могут похвалить за то, что «такой маленький, а уже знает столько умных слов”? Что уж точно — вряд ли произведёт благоприятное впечатление взрослый, который столь навязчиво демонстрирует сокровища своего лексикона. В лучшем случае — он произведёт впечатление этакого чудака не от мира сего, если считает подобную лексику уместной в будничном общении.
И это лишь ему кажется, будто он говорит очень красиво и изящно. Но собеседник, скорее, испытает некоторое раздражение вне зависимости от собственного образовательного уровня. То есть, чел попроще — будет недоумевать, нахера его заставляют вспоминать такие слова, которые он, в общем-то, знает, но не то чтобы очень уверенно.
Для реально же образованного собеседника — эти слова вовсе не являются чем-то «рафинированным». В английском, как и в русском, лексика «высокого штиля» — практически сплошь романизмы. Заимствованные или непосредственно из латыни, или через французский. И образованный человек — он просто знает французский или латынь, или оба, поэтому в его восприятии эти слова не обладают каким-то флёром и лоском неебического аристократизма. Для него это просто слова. Но злоупотребление ими безо всякой необходимости в нероманских языках — покажется по меньшей мере инфантильным выпендрёжем.
При этом, крайне ошибочное мнение, будто бы подобное щегольство «пышнохвостыми» романизмами создаёт ауру уверенного владения языком. Скорее — оно создаёт впечатление, что оратору не хватает «нормальной», «человеческой» повседневной лексики, не хватает умения оперировать естественными грамматическими конструкциями для выражения тех или иных смыслов, и поэтому он прибегает к весьма экзотическим словечкам. То есть, это чем-то смахивает на хреново оптимизированную компьютерную программу, отжирающую кучу системных ресурсов для выполнения в принципе несложных действий.
В конечном же счёте, это вовсе не звучит натурально. Поскольку нейтив спикеры, даже вполне образованные, вовсе не стремятся выражаться так цветисто и вычурно. Да профессор Хиггинс из «Пигмалиона» - выражался гораздо проще, чем иной раз слышишь (а вернее читаешь) у какого-нибудь нашего примороченного школьного учителя (который любит английский, но в несколько девиантной форме). По современным же стандартам — ну, не знаю, Тирион Ланнистер, скажем, говорит на «аристократичном» инглише, на том, что называют «posh”. И он вовсе не так уж замороченно звучит. Там больше в интонациях дело, а не в лексике.
Большинство же современных ребят, даже очень культурных, - и вовсе следуют принципу «Сделай лицо попроще».
Вот, для примера, для понимания того, о чём я говорю, - рекомендую посмотреть такое видео, где литературный критик рассуждает об актуальности школьного преподавания Шекспира в наши дни.
Его произношение, следует отметить, далеко от «оксфордского» (и равно далеко от «дикторского» американского). В действительности, оно довольно «южанское». Пусть не полный drawl, но некоторая каша во рту — присутствует.
Тем не менее, полагаю, даже не очень продвинутые «инглиш лёрнеры» - вполне могут уловить его концепцию. Поскольку слово «boring”, повторённое пятьдесят раз, думаю, будет понятно в любом случае.
Это — и называется культура речи. Поскольку она подразумевает заботу об аудитории, заботу о том, чтобы «сделать свой пойнт» и сделать его clear.
Ладно, на самом деле — возможно, данный шекспироведческий экскурс всё же недостаточно глубок и обширен, чтобы принести автору степень по филологии.
В действительности, я думаю, этот парень просто валяет дурака, имея целью набрать побольше просмотров и гневных комментов, намеренно «дразня гусей» и выставляя себя дебилом.
Но тем не менее, его манера речи (не изобилующая, мягко говоря, сколько-нибудь вычурными пассажами) — вполне естественна для многих амеров. Особенно, по пьяни, по укурке, на расслабоне.
И я не скажу, что это идеал, к которому следует стремиться, но просто следует иметь в виду: иные вполне себе «нативные спикеры» - говорят вот так. Совсем-совсем просто и непринуждённо. И для кого угодно, имеющего мозг больше, чем у бонобо, вовсе несложно научиться говорить на английском ХОТЯ БЫ так. И уже — вполне проканаешь за «своего». Не «бином Ньютона», ей-богу.
Поэтому я всякий раз и подчёркиваю, что первичной целью в обучении любому иностранному языку — мы считаем обретение «комфортности», «приятной расслабленности», «непринуждённости». То есть, именно это — первично. Лексика, грамматика — это уже прикладывается потом само собой. Для начала — нужно «разболтаться». Избавиться от того рода комплексов, что ты брякнешь чего-то «не так» то ли по грамматике, то ли по смыслу, отчего тебе должно быть стыдно.
Всякий раз, когда посещает такая мысль — нужно смотреть на этого парня. Вот он сидит на расслабоне, несёт полнейшую ахинею, еле-еле морочится тем, чтобы его фразы имели какую-то завершённую грамматическую структуру, безусловно отдавая предпочтение междометиям - и ему абсолютно похуй, кто что подумает про его языковые скиллы.
Это и есть истинный native speaker attitude. И если хочешь реально овладеть каким-то языком — для начала нужно выработать такое отношение. Что ты знаешь каких-нибудь двести-триста слов — но можешь как-нибудь выразить при их помощи любую мысль. Дурацкую мысль, абсурдную — пофиг. Главное — просто научиться болтать и получать удовольствие от процесса. И не пытаться казаться очень умным, очень компетентным — а просто гнать любой bullshit, но — с уверенным видом, эмоционально и с неизбывным чувством глубокого удовлетворения (как Леонид Ильич Брежнев).
То есть, это то, что нужно осваивать на начальном, по крайней мере, этапе постижения языка. Искусство пиздеть от балды о чём угодно, нисколько не краснея.
«What can I say about Einstein and his theory? Well, he was a great physics guy, ye know (студент не знает слова physicist, но где-то смутно помнит, что physician – это чего-то другое, типа, дохтур, поэтому говорит вот так). And he had his theory. Maybe even more than one – so big he was. And mainly, that's about... you know... that's about everything depends. I mean, it depends where you are and what you are. Say, if I fuck someone's wife – it's pretty much okey with me. Why not? Girls are made to be fucked, it's nature, man. And it's her right to be fucked by me, if she wants to. Chicks – are also human beings, they have their rights, and shit. But! For her husband – it may be not okey at all, me fucking his wife. It's more like: she is mine, you bastard! And he has his reasons, too. So, it depends. That's the idea. And, mister Einstein says, same shit for the space, stars, and all. That's how I get it, not being a great physics guy, being just a guy. But – something like this, anyway, whatever”.
Студенту — девятнадцать лет, он всего неделю по-настоящему учит инглиш, имея в бэкграунде уверенно троешный уровень школьного хуепинания (и это очень хорошо, что в школе он не был долбанным отличником и не позволил засрать себе мозги). Он знает слово “relative” как «родственник», он по-русски знает «релятивизм» (слышал где-то), но даже не берётся за буквальный перевод термина «Теория Относительности». И правильно делает. Всё — своими словами, очень скромным их, покамест, набором. Но — выражает мысль, так или иначе. Ну, что он думает про это дело. И он не обязан, вообще-то, раскрывать суть ТО сколько-нибудь научным образом. Так, изливает свои ассоциации. Сексуального, разумеется, свойства. Потому что это был Лёшка Зимин, чей девиз - «coito, ergo sum” (да, в латыни нет такого глагола, coito, только существительное coitus, но «неокартезианское» выражение есть) :-)
И вот такая «разболтливость» - это то, что вполне достижимо в очень короткое время, с очень ограниченным вокабуляром. Что, однако, позволяет поддерживать беседу на любую тему, а когда ты сам «звучишь» (или хотя бы «мычишь») уверенно, непринуждённо, развязно, говоришь довольно быстро (по крайней мере, выстреливаешь какие-то отдельные блоки из слов на одном дыхании) - никому в голову не придёт, что это неродной для тебя язык. И твои ошибки — их просто не будут замечать, большей частью.
Поэтому, никогда не надо слушать мозгоёбов, которые уверяют, будто бы это охуеть какая сложная задача, научиться говорить на каком-то иностранном языке так, чтобы производить впечатление «натива».
Они, будучи мозгоёбами, просто не понимают, что есть охуенная разница между просто «нативом» - и академиком нативной словесности. И им, этим мозгоёбам, - да, не поможет то, что они знают стопицот мильонов слов, которые хуй кто помнит, хуй кто использует в быту. И которых само по себе использование — является почти гарантированным маркером прилежного иностранца, желающего произвести впечатление... непонятно, на кого.
Когда же такие перцы (русские преимущественно, as being a Russian sometimes, alas, is much of being a dick) лезут с советами и критикой, типа, не так сидишь, не так свистишь, да слова при этом в простоте не скажут — нужно помнить только одну фразу: “Pal, please, stop jerking off your vocab in public, that's disgusting” :-)
P-s.: Да, как всё-таки можно проканать за большого учёного, изъясняясь по-английски, с минимальными затратами? Рецепт от помянутого (неоднократно) Лёшки Зимина. Просто - говорить "Great Scott!" вместо "Holy Shit?" :-)
P-s.-2: Посмотрел, откуда тот "литературный критик", на чьё видео я дал ссылку, - нет, не южанин. Я думал, где-то на стыке Юга и Мидвеста, Арканза(с) какой-нибудь. Но нет, Чикаго, Иллиной(с) (амеры - не знают, как произносить "с" на конце своих штатов). Но он кривляется просто, стараясь звучать максимально "простецки".