В последнее время меня иногда упрекают в том, что я почти совсем перестал писать на политические темы. Но это лишь потому, что времена изменились и мне особо нечего больше сказать на политические темы. Ни я, ни мои друзья — давно уже не выражаем озабоченность или недовольство действиями Кремлёвских, их соратников, и любителей «Русской Весны». Давно уже не считаем нужным обсуждать эти вопросы, тратить нервы и силы. Ибо, как гласит старинная испанская пословица, «No hay que hablar con una gallina sobre la paella”.
Ну и все эти громкие коррупционные разоблачения, мол, у того-то высокопоставленного российского чиновника яхта шикарная обнаружилась, а у того-то виноградники в Тоскане или Шампани — чего это обсуждать-то? Обнаружились — и очень славно.
Мне всегда при этом вспоминается сценка из «Мастера», когда Воланд приглашает к себе товарища с символической фамилией Могарыч, который настрочил донос на Мастера, чтоб отжать его жилплощадь, и вот этот Могарыч в смятении лепечет, что он ванную пристроил, одна побелка, купорос. А Азазелло отвечает: «Ну вот и хорошо, что ванную пристроил. Ему (то есть Мастеру) надо брать ванны».
Ну и здесь ровно такое же отношение. Прикупил виноградник в Тоскане — и замечательно. Новгородской Республике не помешают виноградники в Тоскане. Всяко — дело полезное. И всяко лучше, чем транжирить бабло на ракеты к Калибру или С-400, которые как те пулемёты из “Свадьбы в Малиновке». Хрен даже неграм впаришь после сирийской демонстрации «боевой эффективности».
Вообще, сейчас просто не до политической эссеистики. Мне приходится решать, в действительности, очень много всяких рутинных вопросов, большинство из которых покажутся невероятно скучны уважаемым читателям.
Но в том числе — и вопросы языковой подготовки персонала. Приходится налегать на это, поскольку иностранцев-то русскому так быстро не научишь. Это реально очень сложный язык с довольно замороченными грамматическими правилами как таковыми, да ещё с кучей иррегулярностей в самых неожиданных местах. Гораздо проще — нашим подтянуть английский. Тем более, что это линва франка современного мира, как ни крути, и если целью не является написание фан-фикшена по мотивам творчений профессора Толкиена его же стилем — то английский ставится быстро. А это необходимо, поскольку требуется унификация некоторых стандартов, требуется взаимопонимание. Ведь как сказано было в фильме «Доживём до понедельника»: «Счастье — это когда тебя понимают».
При этом испанский — тоже нынче у нас в моде. В своих заметках, посвящённых этому языку, я сообщал, что его сейчас учит Женька, моя супруга, поскольку ей, как адвокату-международнику, предстоят серьёзные дела в Латинской Америке — и это так. Там сейчас намечаются занятные игры с уточнением прав собственности после окончания «боливарианского» эксперимента в Венесуэле, но и не только.
К тому же, Латинский мир всегда был очень важен для нас, там имеются наши филиалы, много вербуется сотрудников из местных, и хотя большинство из них сносно говорят по-английски (поскольку это общекорпоративный стандарт), но иногда, если человек просто хороший специалист с большим опытом, ему могут «простить» незнание инглиша. Но тогда, конечно, приходится общаться с ним на испанском.
Да и просто, особенно сейчас, когда наши испаноязычные сотрудники, скажем, пинают мячик с нашими русскоязычными сотрудниками, - для большей задушевности полезно, чтобы они общались не только на английском, но и на родных друг для друга языках. Но, повторю, научить иностранца русскому — это очень непросто. А испанский для русских — он, возможно, даже проще и интуитивно понятней, чем английский.
И вот, не сильно отрываясь от своих дел, я просто записываю наши методологические соображения, которые выкладываю и здесь.
Ведь в конце концов, чего греха таить, в России, несмотря на нынешнюю тоску зелёную, скоро будет очень интересно. И я — некоторая часть этого самого «интересно». А потому — вероятно, чувство приличия требует, чтобы я не только развлекал людей, но и, по мере возможностей, помогал им переждать это самое «интересно» в каких-то других странах, буде таков их выбор (и, возможно, мудрый).
И я отмечал, что многие русскоязычные эмигранты часто сетуют на то, как им не удаётся вписаться в ту среду, что они не принимаются там как свои, что они всю дорогу по-любому чужие.
Знаете, не хочу обобщать чрезмерно, но это очень редко приходится слышать от людей с хорошей работой и хорошей зарплатой. Потому что им, строго говоря, похер, как кто воспринимает их происхождение или акцент, если он есть. А после трёх пайнтов бира вечерком в уютном пабе - там и папуасы будут родными казаться. И жить хорошо, и жизнь хороша.
Поэтому, собственно, я никогда не слышал сетований на ощущение своей «чужеродности» и «неинтегрированности» от детишек российских политиков-чиновников или топовых спортсменов, постоянно проживающих в буржуиноязычных странах.
Но если ты не входишь в эту категорию — конечно, придётся найти какую-то приличную работу. И Дядя Тёма может дать пару полезных советов по этой части. Сначала - «хинт» самого общего характера.
Вот вы записались на собеседование, заявляетесь, подходите к интервьюеру, улыбаетесь и говорите: «Хай». А после некоторой паузы — Hello. И тотчас объясняете: «You see, my first “hi” was not actually a “hi” to you. That's just what I am right now. Because I'm high on pot, and you can get me even higher by getting me hired”.
Если работодатель не заинтересовался — то и пошёл он нахер. Ещё не хватало вам связываться с таким унылым занудой. А если всё-таки начинает спрашивать, почему, собственно, он должен нанять типуса, который заявился на собеседование укуреным, вы объясняете, что есть три причины.
Во-первых, вы честный парень. Вот дунули травы — и не скрываете этого. Признались, как на духу.
Во-вторых, сейчас очень удобный момент, чтобы задавать любые вопросы, интересующие работодателя — и получить на них честные ответы. Поскольку врать и чего-то выдумывать под ганжей — несколько проблематично. По хорошему счёту, вы сейчас даже такого можете про себя нарассказывать, что сделается хорошим компроматом, чтобы держать вас за яйца.
И наконец, если вы разочаруете нанимателя как работник — он в любой момент легко сможет избавиться от сотрудника, который покуривает травку. Следы в организме сохраняются довольно долго, любая экспертиза это подтвердит, и он всегда может сказать, что вы таким на работу заявлялись и ему это надоело. Вам же доказать, что это не так, будет трудно, поэтому — никакой возни с профсоюзами и судами. Если не устроим друг друга — просто разбежались.
Ну, золото же, а не работник.
Если кому-то кажется, что я стебусь — то лишь отчасти. Но примерно по такой схеме один мой коллега (русскоязычный изначально) устроился барменом в одно интересовавшее нас заведение во Флориде. И сама по себе зарплата у него была копеечная, что-то там семьсот баков в неделю, но кабак есть кабак, а левак есть левак. Что в России, что в Африке, что в Америке. Поэтому, когда операция была завершена, он признался, что была у него мысль: а не остаться ли?
Но он, правда, на собеседовании признался, что just kidding, насчёт своей укурки — мол, просто хотел продемонстрировать своё умение развлекать людей. И это оценили. Но я не могу утверждать, что тот же фокус безусловно проканает в какой-нибудь страховой или инвестиционной компании. Тамошние — обычно жуткие зануды, а первичное собеседование вообще может проводить какая-нибудь мелкая сошка из HR с процедурным кодексом вместо мозга.
Тем более я не могу быть уверен, что это «High, that's what I am now” может проканать, если вы захотите устроиться, допустим, в вооружённые силы. Хотя это может показаться заманчиво: условия у них в Штатах — довольно неплохие. И зарплаты, и соцпакет, и кое-какие неочевидные бонусы, вроде того, что проще будет порешать вопросы даже с дорожной полицией, потому что они тоже могли когда-то где-то служить и к милитарам относятся немножко снисходительней (если совсем уж не борзеть, конечно).
Но если вы решили пойти в вооружённые силы — нужно сразу определиться, на какую именно должность. И самой заманчивой, конечно, представляется генеральская. Ибо и в песенке пелось: «Как хорошо быть генералом».
Тут следует иметь в виду, что официально существуют следующие высшие звания: brigadier general, major general, lieutenant general, general. Есть и более высокие, но они временные, только в случае большой войны.
Но все перечисленные — они никогда нигде не звучат, кроме как в официальных бумагах (и, возможно, газетных сообщениях). В жизни — все меряют генералов по числу звёзд. One-star general, two-star general, three-star general, four-star general. И обратите внимание, независимо от числа звёзд — star, а не stars.
Если же вы, надыбав где-то даже новёхонький, с иголочки, генеральский мундир, заявитесь на какую-нибудь военную базу и скажете: “Hi, folks, I'm a major general, as you can see” - вовсе не факт, что все сразу же бросятся выполнять ваши приказы.
Да, генералом быть, конечно, круто — но трудновато. Их на самом деле не так много в американской военщине, и даже в главном её гнездовье, в Пентагоне — подразумевается, что генералов охрана знает в лицо. Появление нового может вызвать вопросы.
Поэтому, лучше быть чуточку поскромнее. Лучше надыбать мундир и знаки различия полковника. Это даже и посимпатичнее, потому что там не звёзды банальные — там орёлик очень такой красивый. Только при этом нужно помнить, что вояки, во всех странах, очень любят всякие военные тайны, поэтому, чтоб никто не догадался, часто называют вещи не так, как можно было бы ожидать.
В частности, звание полковника, colonel, произносится не как «колонел», а как «кёнел».
Есть и другие такие «мины». Скажем, корпус, corps – произносится как «кор». А если вы скажете “Ю-Эс марин корпс» - все подумают, что вы имеете в виду старый-старый компьютерный шутер Duke Nukem, где в качестве «пасхалки» время от времени игроку попадается мёртвый боец из ещё более древнего и не менее культового шутера Doom, и Дюк изрекает: «That's one doomed space marine”. И то, что вы такой олдфаг, может, конечно, внушить пиетет штабным лейтёхам, но всё же возникнет некоторое недопонимание. Чего в армии быть не должно.
Кстати, и звание лейтенант — lieutenant – тоже настолько сложно пишется для армейских умов, что никто не знает толком, как его произносить. Американцы говорят, примерно, «луйтЕнант», а британцы - «лефтЕнант».
И даже такое скромное звание, как сержант, - тоже не без подвоха. Пишется sergeant и ожидается произношение «сёджэнт», а на самом деле, скорее, «сАджент». Хотя реально в американской системе «сержант» - это пусть и не офицерское звание, но не такое уж скромное. Ибо параллельно с иерархией офицеров как тактических командиров — существует иерархия сержантов как... специалистов по развлечению и ободрению личного состава, так скажем. Поэтому, допустим, sergeant major как начальник всех сержантов в бригаде или дивизии — это не офицер, но это довольно уважаемый человек, на которого и полковнику не рекомендуется голос повышать.
Вообще, конечно, этикет — это штуки, на которых можно спалиться, какой бы заманчивой ни была идея надыбать где-то полковничий мундир, проникнуть в Пентагон, выведать кое-какие секреты и торгануть ими на стороне (если уж не получится порулить каким-нибудь отделом за нехилый оклад).
Нет, некоторые вещи, конечно, очевидны. Например, что пытаясь проникнуть в Пентагон в личине полковника — не следует тащить в руке ведро с краской или мешок цемента на плече. Полковники обычно так не делают, и это может внушить подозрения.
Но, скажем, вот идёт вам навстречу по коридору какой-нибудь лейтёха без головного убора и отдаёт честь. Как следует поступить? Поставить ему на вид, мол, «к пустой голове руку не прикладывают», как это положено в Российской Армии — или же это вызовет у него недоумение (как и будет в US Army)?
Вот есть такие каверзные мелочи, которые приходится принимать во внимание. Выдать себя за жителя страны как такового, пусть из какой-то другой её части, где люди говорят и ведут себя чуточку по-другому — это говно вопрос. В принципе, для этого достаточно иметь лексикон Молчаливого Боба, персонажа фильма «Догма». Но выдать себя за офицера армии, в которой не служил ни дня — немножко сложнее. Иногда будет трудно отмазаться заявлениями вроде: «А в нашем училище принято было вот так».
Но с другой стороны, взять на вооружение кое-какие армейские фишки для оттачивания своего персонального стиля и даже обретения некой харизмы в повседневном общении — может быть небесполезно.
Скажем, вот любому интеллигентному, сочувственному человеку бывает психологически трудно вымолвить «Нет», даже если он очень хочет отказать и послать куда подальше.
Поэтому амерские военные, будучи в глубине души весьма сентиментальны, придумали для таких случаев ответ «Negative”. Вот пристаёт к вам кто-то, и то ли мелочь клянчит, то ли в дело какое сомнительное вовлекает, то ли просто чего-то хочет от вас такого, что вас никак не радует — ну и отвечаете ему: «Negative”. Спокойно, без эмоций, с каменным покерфейсом.
А если кто-то лезет в душу, чего-то расспрашивает о вас лишнее, о чём вам неохота говорить — также одним словом пресекаете: «Classified”. Это не то чтобы Top Secret, но означает «Для служебного пользование». То есть, не для общего доступа.
Когда же наоборот выражаете согласие, подтверждаете готовность что-то сделать — говорите: «Affirmative”.
Если же хотите сказать, что приняли к сведению, типа, «я тебя услышал» - говорите «Roger”.
Помню, в начале девяностых с этим Roger в военных боевичках бывали у переводчиков некоторые проблемы, поскольку Инета не было, знакомых в US Army тоже как-то негусто у советских граждан, ну и порой догадывались, что это условное кодовое словечко, а порой пытались имя «Роджер» приплести.
Ну, конечно, код. Из прежнего варианта голосового алфавита, где Roger означало букву R, а она в свою очередь — received (принял). Сейчас, правда, буква R обозначается как Romeo, но Roger осталось как подтверждение того, что принял входящую информацию.
В фильмах (американских) иногда доводится слышать сочетание «Roger that”. Но трудно сказать, говорят ли так на самом деле вояки (обычно открещиваются от этого). Потому что, собственно, вся идея голосового алфавита и кодовых обозначений — она заключается в том, чтобы а) звучали краткие и чёткие слова, которые трудно между собой перепутать даже при самых лютых помехах в эфире; б) чтоб никто не догадался, как водится у вояк. Поэтому такое применение, как Yeah, I perfectly rodger what you're saying, my dear buddy – оно кажется странноватым. Нет, лучше выстреливать одиночным, немного суховатым, но по-своему стильным Roger.
Вообще, иногда бывает очень удобно пользоваться в повседневной жизни голосовым алфавитом. «Foxtrot-Uniform-Charlie-Kilo Oscar-Foxtrot-Foxtrot. You copy?”
Если рядом там были какие-нибудь благообразные бабушки — вы не покоробили их слух, но донесли свою мысль до того, кому она предназначалась. И он, возможно, подумает, что лучше с вами не связываться, когда вы явно то ли милитарист, то ли ебанутый, то ли всё вместе. «В голове осколок с кулак и все мозги напалмом выжгло».
Кстати, по поводу Charlie. Помню, как-то, опять же в начале девяностых, довелось услышать в одной пиратке перевод Charlie company как «Рота старины Чарли». Ну, хорошо хоть не «компания». И логика-то переводчика понятна. Чарли — это явно какой-то человек, но если его, в армейских-то кругах, называют этак ласково, то, наверное, это какой-то очень душевный человек. И пусть себе будет «старина Чарли».
На самом деле, конечно, просто «третья рота (в батальоне)», после Альфа и Браво и перед Дельтой. И уж точно — не «рота имени Чарли Брауна (пацана из комиксов)»
Но не только наши «надмозги» косячили с милитаристской терминологией — их доморощенные киношники тоже. Скажем, одно время они очень любили будто бы смачный и хлёсткий оборотец «Over and out” в радиопереговорах. Что бесило не только вояк, но и гражданских радиолюбителей.
Ибо «over” - это «приём» в конце реплики, перед тем, как отпустить тангенту. То есть, ты сказал, что хотел - и показываешь, что передаёшь слово собеседнику, чтобы он не гадал, договорил ли ты или связь прервалась. Out же – это «конец связи». И они просто в принципе несовместимы в одной фразе.
Поэтому, если возьмётесь «косплеить» милитариста — то лучше не говорите «over and out”. Но в остальном эти специфические военные словечки могут немножко «оживить» ваш персональный стиль. Создать некую такую peculiarity, за которой будут прятаться возможные всякие речевые и прочие косяки. Их, возможно, тоже будут принимать за peculiarity и часть вашего «стиля».
Пожалуй, военные такие «изюминки в тесто имиджа» - самые безобидные. Уголовный жаргон можно в меньшей степени рекомендовать, особенно, для целей собеседования при трудоустройстве. Ну и если, желая «проканать за своего», вы скажете незнакомому афроамериканцу что-то вроде «Hey, whazzup, dawg?” - он может немножко напрячься. У них очень тонкий слух на свой специфический говор, и он может заподозрить, что на самом деле вы не негр, а, вероятно, передразниваете негров.
И уж конечно, упаси бог, если вы белый, назвать негра «ниггером». Многие не понимают, почему они так остро на это реагируют, когда между собой запросто могут говорить друг другу nigger, но я попробую объяснить.
Вот представьте: православный храм и там идёт обряд венчания. И поп выводит: «Венчается раб божий Александр рабе божьей Ольге». А они не только что не оскорбляются, но даже очень рады.
Но если на выходе из церкви кто-то окликнет молодожёна «Эй, раб, иди сюда!» - вряд ли кто-то будет очень рад (и в первую очередь — тот, кто так окликнет).
То же и с ниггерами. Исторически это означало не просто «черномазый», а именно «раб». Но между собой — не подразумевается, что они могут быть рабами друг друга. А когда так говорит белый — он будто бы заявляет: «Я не признаю Тринадцатой поправки к Конституции и по-прежнему считаю всех ниггеров рабами». Неудивительно, что такой подход их огорчает.
Впрочем, мы отвлеклись, это уже другая тема, поэтому на сегодня закончим.