Все мы читали про некоторые исторические периоды, когда люди решали, что наконец-то наступила эра просвещённого милосердия, потому что все сделались так сознательны и ответственны, что только конченый идиот или маньяк может не понимать пагубности войн и стремиться их развязать, а потому войны теперь практически невозможны, ибо все люди доброй воли, все разумные национальные элиты научились жить в согласии, решая свои споры путём взаимоуважительных переговоров... и это всегда служило верным признаком того, что через несколько лет люди, ещё недавно очень милые и культурные, ожесточатся друг против друга до крайней степени.
«Ха-ха, трепещите, унтерменши, мы вас всех нагнём, всех к ногтю прижмём... Но почему вы смеётесь, когда гибнут наши(!) люди? Сволочи, не смейте этого делать!»
«Да ты потарахти ишо, падлюка такая! Будет оно мне указывать, когда мне смеяться, а когда нет! Да шоб вы уси посдыхали!»
«Но позвольте, господа... Мы же цивилизованные люди. Грешно злорадствовать над смертью артистов и журналистов... И кто будет так делать — переебашу всех ублюдков до единого, скоты!!!»
«Ах вот ты как запел, гнида? Вот ты и раскрылся, мразь! А то всё корчил из себя порядочного человека! Вражья ты подстилка, вот ты кто! Все вы одним миром мазаны, все одной верёвкой повязаны — на ней и висеть вам на гиляке!»
И смех, и грех, и так вот из века в век. И вроде все читали, как оно происходило прежде, ожесточение нравов — но воспринимали как некую абстракцию, как не про себя.
Нет, я не осуждаю с вершин какого-то собственного нравственного превосходства (на которое даже не претендую). В действительности, и я бы мог ожесточиться вплоть до оголтелости. Просто, мне повезло со старшими товарищами. Попал в хорошую компанию.
Помню, когда мы были ещё молоды, Анхель, один из наших высших директоров, учил нас основам своего искусства. Он говорил:
«Если ты видишь того, кто сжёг твой дом, вырезал твоих родных и друзей — не думай об этом. Не забивай себе голову. Есть много других вещей, о которых следует думать в такой момент, когда его видишь. Его перемещения, расстояние до него, сила бокового ветра».
Но то был его профессиональный юмор, а уже совершенно серьёзно он добавлял:
«Вообще же, я впервые почувствовал себя в полном смысле взрослым тогда, когда понял, что могу НЕ убивать некоторых парней в форме противника. Мне было шестнадцать, у меня было к тому времени сто четыре засечки на прикладе моего Ремингтона — и я перестал их делать».
Да, у Анхеля было непростое детство. Колумбийская Виоленсия, всё такое. Но он, пожалуй, не только один из самых эффективных снайперов на глобусе, но и самый человеколюбивый. И его пример показывает нам, как можно преодолеть закономерную ожесточённость даже в очень суровых обстоятельствах.
В принципе же, наука пока до конца не исследовала, почему люди склонны порой впадать в остервенелость близко к «амоку». Эволюционно, наверное, это было нужно, чтобы вырвать своего детёныша из пасти махайрода, огрев его каменным топором по черепу. Вот нужно было, чтобы в этот момент отключалась способность к логическому мышлению. «Так, в этого детёныша инвестировано два года моего времени, но если махайрод оттяпает мне ногу, что весьма вероятно, то потери будут больше, поэтому... извини, малыш». Но если б все наши предки руководствовались в таких случаях исключительно логикой — то стали бы на какое-то время кормушкой для саблезубых кошек, а потом бы вовсе перестали быть.
Однако ж, человек давно выбился в апексные оппортунистические хищники, не имеющие конкурентов среди других видов. А Доместос нынче — даже микробов убивает.
По-настоящему серьёзным врагом для человека (не считая стихийных бедствий) — остался только другой человек. И вот давным-давно люди призывают друг друга, мол, давайте перестанем раз и навсегда враждовать между собой, давайте объединим усилия для борьбы со стихийными напастями, и все такие: «Да, да, эта последняя ужасная война была истинно последней, все это понимают, никогда снова...» - и пары поколений не проходит, как снова-здорово.
Какая может быть объективная причина для такого вроде бы неразумного поведения человека разумного?
Ну, если кратко — демографический перегрев. Это главное.
Левацкие пропагандисты, конечно, уверяют, что демографический перегрев придумал Мальтус, а как средство борьбы с ним рекомендовал взаимоуничтожительные войны. Естественно, это чушь и враньё, как и почти всё, что говорят леваки. Чтобы в этом убедиться, можно даже не читать «Опыт о народонаселении» (хотя стоит и почитать, книжка коротенькая и того стоит) — достаточно включить минимальный здравый смысл, имея минимальное знание истории. И тогда будет понятно, что войны по причине перенаселённости имели место и немножко раньше Мальтуса. На тысячелетия. Причём, люди вполне осознавали, что дерутся потому, что им стало тесновато, перестало хватать ништяков.
Что в действительности открыл Мальтус (очень так осторожно, но верно нащупал) — так это явление, которое мы сейчас называем Вторым Демографическим Переходом. То есть, становление такого общественного уклада, по мере урбанизации и развития буржуазного сознания, когда люди учатся добровольно ограничивать свой расплод, чтобы не терять в социальном статусе, обременяя себя детьми, которых не могут покамест содержать. И таким образом, что на самом деле подчёркивал Мальтус, прежнее «лекарство» от перенаселённости, взаимоистребительные войны, перестаёт быть единственным. Да, тотальные войны он, естественно, далеко не приветствовал, будучи нормальным человеком, а не нравственным кадавром, как теоретики и практики социализма, которые пытались пересказать его собственными словами и сообразно собственному троглодитскому мироощущению.
На самом деле, Мальтус не приветствовал и как таковую ограниченность производящей способности территории по отношению к демографии. То есть, признавал как объективную реальность (ибо только дебил может отрицать объективную реальность в угоду своим отвязным идеологемам), но думал над тем, как бы всё-таки повысить пищевую производительность территорий, чтобы они могли прокормить больше народу. В частности, у него звучат такие нотки, что вот, мол, мы повадились производить некую очень пижонскую говядину ко столу аристократов, с большим расходом ресурсов, хотя на тех же территориях можно было бы выращивать гораздо больше хавки попроще и прокормить побольше людей.
Вообще же, сообразно представлениям своего времени о базовых потребностях, он, конечно, основной упор делал именно на самой базовой — на пропитании. Отчего сейчас иные его пассажи воспринимаются как довольно наивные (но в любом случае благонамеренные, а не маниакальные, как пытались изобразить всякие дегенераты).
Между тем, собственно то с хавкой — вопрос можно считать нынче решённым. Уже современные технология в принципе позволяют производить на Земле достаточно жратвы, чтобы прокормить и вдесятеро большее население. Ну, если задаться такой целью — то пути к её достижению очевидны. Какие-нибудь пещеры с грибами-мутантами, генмодифицированными, - и это можно считать почти неограниченным источником необходимых нутриентов. А с развитием энергетики — несложно будет и обеспечить там режим для наилучшего органического синтеза.
Другое дело, что человек — тварь многогранная, и не хлебом единым жив. Есть другие потребности. Нынче люди, чтобы не чувствовать себя ущербными, хотят иметь автомобили, айфоны, шмотьё какое-никакое.
И даже если дать всё это всем страждущим — что, предположим, возможно, - люди захотят иметь персональные поля для гольфа. А вот это — уже затруднительно даже для ныне существующего населения Земли, не говоря уж о возросшем в будущем.
Поэтому на самом деле, говоря сейчас о «демографическом перегреве», вовсе не имеется в виду, что кому-то там не хватает именно жратвы на своей территории (ну, кроме всяких Руанд, где реально не хватает и жратвы). Нет, не хватает ресурсов от этой территории, чтобы чувствовать себя человеком полноценным.
И я, конечно, могу судить прежде всего о России, поскольку именно в этой стране живу большую часть времени, именно её лучше всего знаю, - потому и могу рассказать, от чего на самом деле рехнулось столь значительное число компатриотов и впало в имперское буйство. И когда я говорю, что главная причина — демографический перегрев, то многие люди косятся, как на умалишённого.
«Это у вас-то?! Где каждый реально может обзавестись собственным полем для гольфа, с вашими-то просторами?»
Ага. Не, поле для гольфа иметь может каждый. Но не каждый может позволить себе гольфкары и набор клюшек. В действительности, и айфон не каждый может себе позволить. Потому что Россия — она только кажется «страной, обречённой на процветание», вследствие своих размеров и природных богатств. А реально — с ней играет очень злую шутку это представление о том, что будто бы можно процветать лишь за счёт ренты с природных богатств. Ибо, как только люди укореняются в этой мысли — тут же приходит, закономерно, следующая: «Ну и на сколько частей делить эту ренту?» И всё, они уже ни о чём другом думать не могут.
Если внимательно послушать даже самых ярых наших оппозиционеров, какие ещё остались, и выжать суть из их претензий к власти, то она будет заключаться почти единственно в том, что, вот, понимаешь, неправильно распределяется природная рента. Почему одним всё, а другим ничего? Отобрать и поделить! Кроме шуток — это в целом так. И это просто неизгладимая черта менталитета страны, уверовавшей в то, что должна бы процветать лишь благодаря размерам и глубинам сибирских руд.
И как такой менталитет реагирует на демографические подвижки? Примерно так.
Вот все девяностые и почти все нулевые все кричали: «Кошмар, кошмар! Русский Крест! Мы вымираем со скоростью один блокадный Питер в год, по миллиону! Нас всё меньше — и это ужасно!»
Ну, так кричали, потому что считали это приличным. Потому что было стыдно кричать нечто иное. Что на самом деле думали. А именно: «Меньше народу — больше кислороду. И тем больше ништяков от нефтянки на каждого выжившего». Это ж действительно неприлично, так думать и признаваться, что так думаешь. Поэтому вот все били в набат, призывая как-то повысить демографию.
А наше простодушное правительство сначала честно пыталось игнорировать эти алармистские вопли, но потом задумалось: «Это правда, что ли, важно для электората? Ну хорошо».
И объявлены были программы поддержки расплода народонаселения, материнский капитал, всё такое. И что хуже всего — в конце концов было объявлено об их успехе. О том, что тренд переломлен, что демография пошла вверх.
Тут, конечно, никто не знает, где достоверные данные, а где туфта, но всё же люди пришли в УЖАС. «Что? Нас станет больше? Вот доходы от нефтянки сокращаются — а нас станет больше? Да вы издеваетесь?»
Это то, что на самом деле думало большинство компатриотов при известии, что демография попёрла вверх. Ну, пусть не думало в буквальном смысле — но ощущало.
И ведь не скажешь же теперь: «Да ладно, мы пошутили насчёт «демографического ахтунга»! Запихните, пожалуйста, обратно всех младенчиков, которых понарожали благодаря мерам правительственной поддержки!»
Но вот представители более-менее благополучных слоёв, скажем, журналисты федеральных телеканалов, или чиновники, или сотрудники спецслужб, мучительно соображают: «Так, у меня есть дети, и теперь, блин, какой-нибудь маргинально-криминальный автомойщик из Ростова тоже может наклепать детей. Увлечётся и забудет остановиться. А нефтебаксов-то на всех не хватит. И вовсе не факт, что мои дети лучше будут стрелять из автомата, чем его дети. Их, моих детей, во всяком случае, будет численно меньше, чем детей автомойщиков. Поэтому... Поэтому... Так, парень, ты автомойщик, да? И бывший морпех? А знаешь, а вот в Донецке хаты нынче можно вовсе на халяву взять. В защиту Русского Мира от Нацистской Хунты, конечно. Ещё какую красивую легенду обеспечим, будь спок» (про себя: «Ну всё, он теперь найдёт свою долю на Донбассе, а если найдёт гранату в лифте — так вовсе замечательно»).
Грубо говоря, вот такой примерно механизм этой новейшей российской имперской экспансии, от которой охуевает мир. Много там умных слов было сказано на тему того, почему русский народ, вроде бы культурный, вроде бы образованный, мог так ебануться — но главная причина одна.
Когда какой-то народ, находясь на своей территории, начинает сокращаться численно — это означает, что он превысил в прежнее время комфортную для себя плотность населения, и идёт коррекция.
Гигантские российские просторы — не должны вводить в заблуждение относительно потенциальной «комфортной численности». Потому что она меряется не гектарами, а теми ресурсами, которые действительно могут обеспечивать неунизительное существование на данной территории. Они же сравнительно скудные в России (особенно, если рассматривать именно доходы от природных ресурсов, что почти все норовят делать вместо того, чтобы учиться производить какие-то высокопередельные качественные вещи, оказывать какие-то качественные услуги, не привязанные к территории как к таковой).
И полтораста миллионов, и даже сто — это очень много для России. Тут можно с Канадой сравнить, где были все условия для мирного экономического строительства, оно и велось, не без успехов даже — но и всё равно какая там численность на в целом сравнимых территориях? В разы меньше, безо всяких изысков большевистского террора, безо всяких разрушительных войн в последние два столетия, - а всё равно там всего тридцать миллионов живёт, со всеми понаехавшими иммигрантами.
Так или иначе, если в какой-то стране убывает численность населения — ну вот только идиот будет этому всерьёз мешать, проводя какие-то правительственные меры поддержки того деторождения, которого объективно могло бы не быть. Умный — он будет понимать, что это коррекция, а не катастрофа. А катастрофа будет — если пытаться этому препятствовать.
И вот это не раз, и не два было в истории. Намечается депопуляция, кто-то начинает паниковать (или просто спекулировать на этом тренде), правительство, с подачи таких паникёров-доброхотов, ведётся, пытается стимулировать деторождение, даже добивается успехов, - и это не приводит ни к чему, кроме новых бессмысленных, вроде бы, войн, и к деградации населения.
Скорее всего не первыми, кто лоб расшиб об эти грабли, были Антонины в Риме, когда Траян ввёл алиментарные пособия на детей в малообеспеченных семьях, ничего не требуя взамен. Да, этими ребятами двигало благородное чадолюбие и забота о поддержании многолюдности Империи. Хотя следовало бы понимать: если народ не хочет размножаться, если даже сокращается его численность — ну, значит, вот так. Не трогай — хуже будет.
Но никому не впрок наука, все долбятся лбом всё в ту же стену. Казалось бы, это элементарно понять, что если у тебя люди не плодятся — значит, популяция достигла предела комфортного проживания. Этот предел может повыситься со временем, но благодаря неким существенным технологическим инновациям, расширяющим возможности среды. А когда ты, сохраняя в целом прежний уклад, просто и тупо поощряешь их к дальнейшему расплоду — ну, ты тупо идиот. Ты сам приглашаешь к себе в гости амок от перенаселённости и деградацию населения. Что на примере России вот очень хорошо видно, как именно положительный демографический тренд привёл к озверению людей, которые и так кожей чувствовали, что их слишком дохера много на этой территории.
Про Украину судить столь «авторитетно» не возьмусь, но сдаётся мне, там тоже сыграла роль социальная политика, угрожавшая ростом населения (и сомнительного качества) при неясности перспектив роста качества жизни на фоне наметившегося демографического перегрева (после многих лет комфортного, как и в России, снижения демографической нагрузки на доступные ресурсы).
Ну и я уж не говорю про какую-нибудь Сирию и Ливию, где взрывной рост населения наложился на истощение водных ресурсов, и потому коллапс государственности, когда она поощряла повышение демографической нагрузки, был предопределён безотносительно от любых внешних вмешательств.
И это я всё говорю — не потому, что не люблю людей. Напротив, я их очень люблю. Повторю, люди — это изумительные создания, самые разумные из всей земной фауны, а потому самые полезные. Но вот нужно смотреть правде в глаза: когда люди начинают чувствовать стеснённость от своей чрезмерной многочисленности — они превращаются в подобие крыс в закутке. Или грызутся всяк на всяк, или, что бывает даже хуже, организуются для бескомпромиссной войны племя на племя.
И все мы понимаем, что на самом деле проблему перенаселённости может радикально решить только выход в космос, освоение новых обиталищ, которые бы представлялись безграничными. До той поры — мы можем лишь сдерживать своё деторождение, что при естественной любви к детям, вообще-то, нас угнетает. А уж если медицина даст нам ещё большее повышение долголетия и продлит наш детородный возраст ещё лет на восемьдесят (а с неё станется!) - то это вообще могут вилы выйти на этом нашем шарике.
Поэтому выход один — в космос. Но вот какие на этом пути имеются трудности, а какие проблески надежды — в следующей заметке.