Как известно постоянным читателям моего блога, я — дипломат. И даже — директор Дипломатического Департамента той Корпорации, к которой имею честь принадлежать.
В смысле, известно, конечно же, что я это говорю. Про любое заявление изначально известно лишь то, что оно сделано. Вот и Маша Захарова тоже заявляет, будто бы дипломат — но люди, наблюдая её, в недоумении, с чего она это взяла.
И в мой адрес тоже, бывает, высказываются, мол, какой же ты дипломат, Тёма, когда вовсе не пытаешься налаживать конструктивное сотрудничество, а вовсе нахуй посылаешь? Разве это по-дипломатски?
Ну что сказать? Первое правило любого дипломата — определить, с кем вообще имеет смысл разговаривать, чтобы достичь своей цели. Здесь, в Сети — это было бы довольно бессмысленно, пытаться достичь каких-то целей путём общения с такими же анонимизированными обитателями ЖЖ. Поэтому любое общение здесь — имеет чисто развлекательную цель. Когда же оно меня не развлекает — естественно, я посылаю нахуй.
Второе правило дипломата — использовать риторические приёмы сообразно собеседнику. И на этом я бы хотел остановиться поподробнее, припомнив одну ситуацию из нежно любимого прошлого, когда я ещё не был директором чего бы то ни было, но уже освоил азы общения с не очень сложными людьми. Может, кому полезно будет.
Это было в середине девяностых. Я учился на третьем курсе Филфака МГУ — и уже состоял в Корпорации. Уже имел документ прикрытия в виде лейтенантской корочки ФСБ, но это было вовсе не главное. Важнее было, что знакомые знали: ко мне можно обращаться за защитой в каких-то напряжных ситуациях.
И вот обратилась одна девчушка-одногруппница. Очень славная барышня, очень умненькая и душевная. Мы не были с нею особо близки, даже не трахались ни разу (на Филфаке слишком много барышень, чтобы иметь секс со всеми), но более-менее симпатизировали друг другу. И когда, через подруг, она обратилась за помощью в решении проблемы — грех было отказать.
Проблема же оказалась вполне житейская. Барышня жила на квартире-однушке в Южном Чертаново, а тогда это было не то, что гетто, но весьма такой своеобразный район Москвы. Самый, наверное, наркоманский. Поэтому у меня там было много друзей :-)
Но причиной беспокойства моей одногруппницы были не безобидные чертановские травокуры, а сосед-алкаш. Который временами жёстко пиздил свою супружницу, такую же алкашку. И всё это — через стену. И было уже несколько эпизодов, когда соседушка переусердствовал, чего-то сломал или сотряс своей ненаглядной, и тут бы его в тюрягу — но любой участковый мент подтвердит, что нет канители хуже, чем вникать в семейные разборки алкашей.
Потому что баба может даже вызывать ментов, когда разгулявшийся муженёк того гляди порешит её, но потом - «Вы там как-нибудь вразумите его, но не сажайте, а то как же я без мужика-то?» Даже если напишет заявление — в любой момент заберёт. После чего ментам только и остаётся, что разводить руками перед участливыми соседями. Типа, а что мы можем сделать? Ну не грохнуть же этого ублюдка. Да никто ничего не может сделать.
Но вот Иришка, моя одногруппница, решила, что, может, я чего могу сделать, чтобы ей не вскакивать по ночам от звона бьющейся посуды, истошных криков, утробных рыков, и прочих признаков борьбы за стеной.
Я сразу предупредил, что не могу гарантировать никакого долговременного результата, поскольку русский алкаш — это существо иррациональное и непредсказуемое. Ты можешь добиться от него каких угодно обязательств — но все они окажутся ничтожны, когда он снова зальёт за воротник. И в момент хмельной эйфории — у него никакого страха не будет, никаких иных чувств, помимо чёрной обиды и лихого куража. По хорошему счёту, это тупое мясо, которое только вот на убой на пулемёты швырять — а не чего-то с ним «конструктивное» налаживать. Как бы ни казался адекватен этот чел в трезвом состоянии.
Тем не менее, я попробовал надавить на этого Володю, алкаша-соседушку. Подкараулил у лифта и, слегонца двинув в печень (это первый риторический приём в таких случаях) утащил за дверь на лестницу.
Там же, когда мы остались наедине, - естественно, не стал гнать, как мне жалко его супругу, такую же запойную тварь, по хорошему счёту. Потому что мне не было её жалко. А если б и было — мне было бы трудно изобразить, будто я настолько озабочен её судьбой, чтобы применить какие-то решительные меры к её обидчику. Вплоть до таких, что мне самому грозили бы тюрьмой. Ну, это просто иррационально. «Ты бьёшь свою жену — я тебя самого, сволочь, убью!» Да с чего бы?
Я выбрал немножко другую мотивацию.
«Слышь, придурок! Ваши семейные разборки — это, конечно, ваше дело. Но лишь постольку, поскольку не касаются других людей».
Тут он попробовал воспрянуть и чего-то кукарекнуть — и я методично нанёс, с интервалом секунд в десять, несколько ударов в «солнышко». Это — второй риторический приём в общении с подобными персонажами, которые в любом случае не проникнутся более интеллектуальным убеждением. А так сбиваешь дыхание, пока он не посинеет — и всё, уже хоть вякать не будет, когда отпустишь его наконец. Ну и наглядно ему демонстрируется, что ты, вообще-то, убить его можешь. Остаётся вопрос «за что» - ну и это нужно объяснить доходчиво.
«А то, что ты делаешь — оно касается других людей. Ты — слишком шумный. Это привлекает ментов. И не только к тебе, но и к соседям. А оно им надо, такое мусорское внимание? У девушки, дружественной нам, — своя жизнь. Она у себя дома может курить траву, может и с друзьями. И вот ей надо, чтобы из-за тебя, чёрта косорылого, к ней завалился участковый, выяснять про тебя, а тут учует анашу — и наедет уже на неё, с понтом, «притонодержательство»? И чтобы отделаться от него — или валить мусора, или ловешки отстегнуть. Столько отстегнуть, сколько ни твоя сраная жизнь, ни твоя сраная халупа даже близко не стоят. Но уж будь уверен: если из-за твоих косяков придётся идти на такие расходы — ты всё отдашь во искупление, включая печень и почки. Ладно, печень — не сразу, а ломтями. Ну, она восстанавливается».
Мне правда было интересно, сработает ли это рационально-мафиозное увещевание. И поначалу казалось, что так. Володя этот бросил пить, даже на работу курьером устроился. Я, конечно, и тогда сомневался, что алкаша можно переделать, но жизнь всё рассудила в своей манере. Володя, переходя улицу, летально попал под машину (трезвым, и это не было «заговором»), а лахудра его обменяла московскую квартиру на подмосковную, с доплатой, и жила там припеваючи... Да пофиг абсолютно, как она жила, но моя одногруппница вздохнула свободней, избавившись от такого соседства.
Нет, можно было просто их грохнуть, этих синяков, — но это был бы беспредел, а не дипломатизм. Я же и в юности старался избегать беспредела, а всегда рационально обосновывать, почему я впрягаюсь в ту или иную тему. И силовые действия — это крайнее средство, когда кто-то очень настойчиво «не понимает» сути предъявляемых претензий.
А так-то — ну просто не надо «святого включать» в разговоре с людьми, не надо абстрактно морализаторствовать, а всегда надо обозначать свой конкретный интерес, вроде того, что ты убытки понесёшь от их беспредела, - и тогда уж только предъявлять. Но именно с этой позиции — предъявлять можно так, что мало не покажется. И никто не осудит за «волюнтаризм», даже если грохнешь пару-тройку-десяток непонятливых стервятников. Хотя скорее — до этого просто не дойдёт.