Заезжал давеча князь А., беседовали с ним о любви к простому народу. Он, нахмурившись в задумчивости, спросил: «Слушай, вот я припоминаю такой стишок из школьного учебника истории со словами: «Мужики, что злы и грубы, на дворянство точат зубы». А ты, случаем, не знаешь, чьё это?»
Разумеется, знаю. Я же не только выдающийся политик, бандит, мыслитель и рабовладелец, но и филолог по первому образованию. И этот стишок (в оригинале начинающийся со строк «Mout mi plai quan vey dolenta, la malvada gent manenta») я тогда же, в Универе, пробил, имея возможность.
Трубадурская лирика конца двенадцатого века. Он написан не совсем даже на старофранцузском, а на окситанском языке, уже тогда представлявшем собой своеобразную смесь французского и испанского (ну и понятно, что всё из латыни). Поэтому вникнуть в оригинал можно, только если залиться одновременно бордо и хересом. А это научный подвиг. Но вот перевод Дынника на русский — вполне отражает суть.
Долгое время авторство приписывалось Бернару де Борну, считавшемуся самым известным из лангедокских (окситанских) трубадуров того времени. Но нет. Тот — был весь в рыцарской батальной романтике, а на мужичьё всякое низкородное не то что ругался — для него этих мужланов просто не существовало. Так, элемент пейзажа, народишко, разбегающийся от горделиво наступающего войска, не более того.
Сейчас считается, что это другой трубадур, творивший на таком же окситанском «суржике», — Гийом Магре (Guilhem Magret). И что характерно, был он хотя дворянин по рождению, но вовсе не феодал-крепостник, а нищеброд, алкаш, неудачливый картёжник, тролль и, возможно, даже девственник.
Прославился, помимо поэзии, тем, что выклянчивал у более успешных рыцарей детали ратной экипировки, обещая примкнуть к какому-нибудь походу, которые тотчас и пропивал.
И, может, он действительно не любил мужиков, особенно зажиточных, когда они оскорбляли в кабаках его рыцарское достоинство своей превосходящей платёжеспособностью.
А может, развлекал своих дружков-мажоров, потрафляя их спесивости. А может, и стебался над этой спесивостью, утрируя, доводя до гротеска.
У нас ведь считается, что люди в двенадцатом веке должны были быть непременно очень серьёзными, с ебалами постными, как на миниатюрах в монастырских хрониках. И что бы они там в стишках ни накропали — вот всё «чистая монета». У нас ведь и «Слово о полку Игореве» считается «героическим эпосом», хотя на самом деле это очень язвительный политический памфлет, где автор, будучи, скорее всего, киевлянином, вот просто ни разу не сочувствует ни Игорю Новгород-Северскому, ни братцу его «бешеному бычаре» «буй-туру» Всеволоду, которые участвовали в разорении Киева Боголюбским всего за несколько лет до того.
На самом деле кабацкие пииты-выпивохи-авантюристы — они вряд ли могли относиться серьёзно хоть к чему-то в этой жизни. Но некоторую презрительность к «быдлу», которое землю пашет и копеечку копит, вместо того, чтобы зажигать на последние гроши с блекджеком и шлюхами, как белые люди, - действительно могли питать. Это свойство «богемы» во все времена.
Так или иначе, получился стишок, действительно рельефно выражающий один из возможных взглядов на народное счастье.
«Чтоб вилланы не жирели,
Чтоб лишения терпели,
Надобно из года в год
Век держать их в чёрном теле".
И вот мне иные товарисчи пеняют на то, что я несколько «высокомерно» отношусь к нуждам простого народа (в том смысле, что вовсе не намерен устраивать гарантированный рай на земле для лодырей и тупиц за счёт их паразитирования на умных и деятельных людях).
Так поверьте, бывает и более «высокомерное» отношение. Которому, конечно, можно противопоставить угрозу каких-то там народных восстаний — но она не очень-то пугала и средневековых благородных бандосов, имевших над толпой крестьян преимущество лишь в некоторой броне на тушке да в навыках ближнего боя (но этого хватало, чтобы десяток рыцарей раскидали пару сотен пейзан).
Сейчас же военные технологии несколько развились, и организованная структура, имеющая интеллектуальные и финансовые ресурсы, получает неодолимое превосходство над самой многочисленной толпой с вилами (правительство Януковича — не в счёт, поскольку там-то как раз интеллектуальные ресурсы были явно не на его стороне).
Другое дело, что я не считаю разумным угнетение простонародья и удержание его в «чёрном теле». Напротив, лишь помогая ему в развитии и самореализации — можно с наилучшей выгодой его эксплуатировать. А оно, соответственно, эксплуатирует «правящие классы» - поскольку у человечества возможны только две формы взаимодействия: либо война — либо взаимная эксплуатация. Но война — выходит из моды, всё более становясь лишь крайним средством расстановок точек над гласными, а не желанным образом бытия романтического юношества, как то воспевали трубадуры двенадцатого века.