Как хорошо известно всем людям, не имеющим никакого знакомства с предметом, частное рабовладение — это очень плохо. Это ужас-ужас, пережиток мрачных времён, когда люди не знали, что рабство — это безнравственно.
Слава богу, этот пережиток давно изжит (и переизжит), нынче в цивилизованных странах нет рабства. Даже для тех, кто как-то провинился перед обществом. Их не обращают в рабство — их просто лишают свободы. Это же ведь коренная разница: они не уходят с молотка тем частным кровососам-рабовладельцам, кто мог бы их эксплуатировать ради собственной прибыли — они поступают в распоряжение государственных исправительных колоний, где их никто не собирается эксплуатировать ради собственной прибыли.
Государство — оно всегда выше корыстного интереса. Оно печётся лишь о перевоспитании и наставлении на путь истинный. Поэтому парня, попавшего в воспитательную или исправительную колонию — с довольно большой вероятностью пиздят до полусмерти в первый же момент знакомства тамошние костоломы, не сгодившиеся ни для какой другой работы, ненавидящие ту, которая им досталась, ненавидящие подопечный контингент, поскольку от него нет ничего, кроме головной боли, и хоть бы он весь подох. Поэтому иногда и не до полусмерти — а до полной смерти могут запинать и забить дубинками.
Но это не рабство, конечно, что вы, что вы! Ведь главное: никто не извлекает частной прибыли из эксплуатации человека, лишённого свободы! А значит — это не рабство, и всё тип-топ.
Главное — чтобы не было обогащения на людях, лишённых свободы. Вот даже попадает к тебе такая фигура, как Михаил Ходорковский — и думать не моги о том, чтобы как-то нажиться на этом. Один из самых успешных и известных бизнесменов планеты? Ну вот пусть вяжет варежки. И не дай бог организовать хотя бы такой бизнес, как продажа варежек с автографом Ходорковского. Ведь это будет частное обогащение, это будет эксплуатация, это будет уже чем-то похоже на рабство, да?
С другой стороны — моя Калужская Плантация. Которая изначально развивалась как агрохолдинг, но поимела множество ответвлений. Потому что я выкупаю преступников у ментов, большей частью молодых, тинейджеров, которым ломится реальный срок — или просто они не хотят портить биографию даже условной судимостью.
Я выкупаю их именно в рабство (пусть временное и договорное, с согласия невольничка). Я совершенно честно им объясняю, что их ждёт, все плюсы и минусы. Скажем, минус в том, что если накосячат — их могут высечь розгами. Но и то — с их согласия, когда вопрос ставится так: «Или неделя лишения доступа к Инету и презрение со стороны твоих же товарищей — или двадцать розог, быстро, дёшево, но сердито».
Плюс в том, что их не может отпиздить охрана до полусмерти или тем более до смерти. Потому что на моей плантации — никому не дозволяется портить мою собственность, которую я намерен эксплуатировать ради поживы. За которую я бабло мусорам отвалил. И кто-то намерен, по собственной злобной прихоти, попортить мою собственность и лишить меня бабла? Хорошо подумал? :-)
Впрочем, те ребята, которые у меня охранниками-наставниками работают — не нуждаются в таких напоминаниях. Это очень профессиональные ребята, ветераны наших силовых бригад, которые любят свою работу и ценят свою сдержанность.
И естественно, нет никаких «уси-пуси» в общении с невольничками, типа, да мы спасаем ваши заблудшие души, да мы вас на путь истинный наставляем. No fucking way. Мы вас — ЭКСПЛУАТИРУЕМ. С целью нажиться. Мы этого совершенно не скрываем. Но при этом мы хотим не просто нажиться, а КРУПНО нажиться. Для этого, нравится вам или нет, мы будем вытряхивать из вас всё лучшее и развивать это, чтобы можно было больше с вас поиметь.
Я с самого начала говорю, на «вербовочной» беседе: «В принципе, ты можешь думать, что я хочу разобрать тебя на органы. Но для этого мне нафиг не нужно было бы твоё согласие. Кто тебя искать-то будет, если пропадёшь? И твоя общая стоимость по органам — это максимум штук пятьдесят зелени. Это мизер по моим меркам — и я не стану мараться ради таких сумм. Будешь удивлён, но ты стоишь гораздо больше. Как живой и бодренький. И я тебе докажу, что стоишь — и сам, конечно, навар свой на тебе поимею. Я намерен тебя эксплуатировать, и это значит, что ты мне будешь нужен. И это значит, что я тебя не грохну, и не огорчу так, чтобы ты сам себя грохнул, когда я заплатил за тебя деньги и имею виды».
Ну и какие виды можно иметь, какие можно иметь способы преумножения ценности своего живого актива?
Скажем, поступает в государственную воспитательную колонию пятнадцатилетний карманник-щипач, который с восьми лет в этом бизнесе, а тут попался.
И реального срока ему, конечно, не ломилось — но дружественные менты всё равно презентовали мне его, и мы поговорили.
Я никогда таких ребят не стыжу, не «совещу» - поскольку мне-то хорошо, я мажор в их возрасте был, профессорский сынок, с хорошим знанием двух иностранных языков, а потому занимался литературными переводами, фарцой и валютой. Ну и до кучи — предводительством «школьной мафии», которая занималась взаимопомощью по «принципу Хичкока». В смысле, обидел кого-то из наших на своём районе — тебя вразумляют ребятишки с другого района, которых ты знать не знаешь.
Но не будь у меня этого профессорского бэкграунда, позволявшего бандитствовать благопристойно в школьные лета — чёрт его знает? Может, и карманы бы обчищал, и даже на гоп-стоп брал. Во всяком случае, я не могу им сказать, этим ребятишкам, что я вот тут в белом сиянии перед вами стою, а вы — мразь. Да оно и не надо. Важно лишь то, что они могут кое-что дать мне, а я — кое-что могу дать им. Взаимовыгодная кооперация.
Ну и вот когда ко мне в руки попал очень квалифицированный, хотя молодой карманник — я сразу прикинул: «Блин! Он семь лет, с детства, в этом бизнесе. У него моторика пальце-кистевая — изумительная».
Что бы это значило в государственном учреждении? Да ничего! Если не забили насмерть при первом знакомстве — то, так уж и быть, вяжи варежки, ходи на уроки, выполняй рутину.
В нашем случае — мы уже имели что-то вроде «кружка очумелые ручки» на тему работы с компами и прочей электроникой. Благо, были технически грамотные ребята (автоугонщики, «перепрошивщики» пизженных ноутов и мобил) — но добавление к ним карманника стало очень хорошей прибавкой к человеческому капиталу.
Этот парень, Антон, действительно виртуозно научился ремонтировать хардварь, и сейчас, по прошествии трёх лет, ему всего восемнадцать — а у него собственная фирма, которая скупает у населения вусмерть убитое железо и восстанавливает. Зачастую и не скупает — а даром получает, поскольку у многих людей есть огрызки старых компов и комплектующих, которые некуда вставить, но и выбрасывать жалко. И вот эти ребята зачастую «покупают» старое железо с антресолей тем, что устраняют проблемы с актуальным компьютером жертвователя. Там у них довольно гибкая политика, типа, мы тебе, мужик, бесплатно наладим систему (которую ты неизбежно засрал за пару лет использования), проверим железо и почистим, чтобы работало нормально — но ты нам за это старые свои платки всякие и винты отдай, которые выкинуть жалко.
Потом из этого добра собирается работоспособный комп. Который можно или продать за какие-то деньги через скупки — или пожертвовать детскому дому или воинской части. Ну а что? Комп восьмилетней давности с парой гигов оперативки и с видюхой на полгига — конечно, не топ-айс сейчас. Но если он стабильно работает — удовлетворит многих невзыскательных пользователей. Ведь не девяностые нынче, когда за пару лет комп безнадёжно устаревал.
И вот фирма, которой Антоша рулит — она очень хорошо так выросла, очень хорошо работает именно сейчас, когда поставки новых комплектующих и компов в Россию оказываются слишком дороги, когда люди стали осторожней к покупке чего-то в кредит, а потому повышается интерес к тому, чтобы из старья конфетки делать.
И Антоша уже давно не мой невольничек — но он живёт под моей крышей, и отстёгивает долю малую — и это гораздо больше для меня, чем если бы раскидать его, пятнадцатилетнего карманника, на органы.
Таких ребят много. Которые не думали, что стоят даже своих органов на чёрном рынке — а выяснили, что стоят гораздо больше. Что могут образовывать заинтересованность в себе гораздо бОльшую. Когда их реально выгодно эксплуатировать — а для этого повышать их пригодность к прибыльной эксплуатации.
А теперь прикиньте: при каких бы условиях государственная колония стала бы морочиться тем, чтобы использовать карманников как ремонтников компьютерного железа?
Ну вот даже предположить, что там все нормальные люди, а не изуверы — но как начальник этой колонии обоснует какое-либо подобие инициативной хозяйственной деятельности, когда легально?
Да сложно это очень, когда легально.
Ведь это ж не рабство частное — это ж лишение свободы государственное. Где не должно быть эксплуатации, где не должно быть никакой частной наживы. А раз не должно — то и не будет. Так, вымогательство бабла с тех заключённых, кто может дать — и жёсткий прессинг, вплоть до смертельного, для тех, кто не может, а потому неинтересен.