Об этом мы разговорились давеча на тусовке с педагогической братией нашей корпоративной школы, где я состою сопредседателем попечительского совета. Собственно, и само создание школы для своих исчадий, дабы уберечь их от «духовных скреп» — было изначально моей идеей.
Собственно, духовные скрепы мы и обсуждали. Равно как и влияние великих литературей на нравственное развитие личности.
Я, отчасти в шутку, высказал ту мысль, что если говорить именно о нравственном развитии юношества — то стоило бы заменить в программе Достоевского «Декамероном». Правда, едва ли и это чтение покажется современной молодёжи увлекательным и пикантным после всего, что они и так повидали в Инете ещё в дошкольном возрасте. Но в любом случае закатывать невинные оргии — всё-таки гораздо лучше, чем ебашить старушек топором по чайнику за пять копеек и ради психопатического самоутверждения.
Серьёзно же, величие русской литературы отрицать не приходится. Там много есть занятного и в психологическом плане, и в жизненном, не говоря уж про те образчики стиля, какие являют её мастера.
Но, думаю, что Лев Толстой, что Достоевский — в гробах ворочаются, узнавая, что их нетленки впаривают пятнадцатилеткам и заставляют не только читать, но и писать сочинения. Потому что они совершенно не рассчитывали на такую аудиторию. Ей-богу, демонстрация подросткам порнушки, даже самой разудалой — это гораздо меньшее «развращение малолетних», нежели принуждение их читать «Анну Каренину» или «Братьев Карамазовых».
Поэтому в нашей школе политика максимально щадящая. Да, знакомство с сюжетом следует иметь, поскольку считается, что это должно входить в «культурный багаж», но вот читать тексты насквозь — только для желающих. Никакого принуждения. И в конце концов, ничего страшного не случится, если человек вовсе не прочёл ту или иную книжку, или прочёл всего штук пять их за жизнь. Весьма часто это не мешает ему быть вполне толковым, доброжелательным, моральным и успешным человеком.
В конце концов, литература — это всего лишь фантазии, которые автор источает на бумагу ради своего развлечения (а также обогащения), читатель же волен принимать их постольку, поскольку то служит ЕГО развлечению.
Идея навязывать сии фантазии как нечто общеобязательное, впихивать их в студента, как комбикорм в гусёнка, откармливаемого на фуа-гра — она довольно странная, если вдуматься.
Тем более, что именно великая, гениальная литература — она пишется, как правило, психопатами. Которые заморочены своими действительно вычурными комплексами, и раскрытие их может представлять большой научный (психиатрический) интерес, но причём тут, чёрт побери, школьники?
В особенности это касается русской классической литературы, которая, конечно, великая — но она великая в своей ебанутости, если называть вещи своими именами.
А чтобы не ходить вокруг да около, чтобы не быть голословным — позволю себе предложить такое простое упражнение. Вот назовите в классической русской литературе, входящей в обязательную школьную программу, хоть одного персонажа, которого вы могли бы счесть примером для подражания. То есть, хотели бы, чтобы ваш ребёнок походил на него. Чтобы хоть кому-то хотелось походить на него.
Честно, я лично в затруднении.
Дубровский? Да, возможно, но это всё же очень такой «европейский», балладный, можно сказать, образ. И он утрированно, нарочито плоский — как тень в театре теней.
Печорин? Да, этот сукин сын уже более рельефен, ему можно симпатизировать, но при полном осознании, что это моральный урод, чьё достоинство — в совершенном осознании собственного морального уродства. Человек, вроде бы способный на действие — но занимающийся какой-то полной хуйнёй, далеко не безвредной для окружающих, будто бы задавшийся целью доказать, что всё говно и жить не стоит.
Дальше — в нашей великой литературе превалируют либо моральные уроды, не осознающие себя в качестве таковых, либо вроде бы приличные ребята, но совершенно бездеятельные, мягкотелые и в целом ебанутые.
Андрей Болконский? Да, зашибись для боевого офицера, полковника — закончить свой путь тем, что созерцать у своих ног бомбу с шипящим фитилём и, вместо того, чтобы залечь, выговаривать нормальным людям, которые таки залегли, как недостойно они себя ведут перед лицом какой-то всего лишь бомбы... пока она не оторвала яйца и не разворотила брюхо. Зашибись! Death of a hero in action. Но персонаж Олдингтона — он хоть под пулемётную строчку встал в полный рост, чтобы долго не мучиться и медицину не напрягать. И Олдингтон — это вот как раз яркий пример тех западных «истеричек», которые претерпели на себе влияние «толстоевщины».
Пьер Безухов? Позволить себя обженить на ни разу не любимой и даже противной тёлке формата Пэрис Хилтон, всё равно как фикусу быть занесённым в её спальню, потом чуть не уебать её мраморной плитой, и всю дорогу предаваться многомудрым раздумьям о тщете всего сущего, и смеяться своим толстым смехом: «Ха-ха, они хотели запереть мою бессмертную душу!»
Обломись, чел! Это — французы. Они — не такие высокодуховные, как ты. Им посрать на твою бессмертную душу. Они хотели спаковать твоё мясистое тело — того им довольно, того они добились. А каким ты дзеном в собственной голове занимаешься — им вообще фиолетово.
Честно, я бы не хотел, чтобы мой ребёнок был похож на Пьера Безухова, хотя он чуть ли не самый приличный персонаж ВиМ. А вы?
Про Достоевского и речи нет. Там — сплошной макабр таких уродцев, что туши свет.
Вот кто в ПиНе внушает хоть какую-то симпатию? Разумихин? Довольно проходной персонаж — но возможно. Однако, я вот не представляю себе, чтобы, узнав, что человек, которого считал приятелем, оказался бешеной тварью, замочившей низахер старушку и подвернувшуюся под руку её сестру, - чтобы я предпринимал какие-то усилия для его обеления и смягчения срока. Нет, извините, я довольно циничный и равнодушный парень, я крайне мало обременён сознанием долга перед обществом, но всё-таки, в моём разумении, больное животное, которое оказалось способно учудить такое — должно сидеть или в тюрьме, или в дурке. И похер, что когда-то это был человек и мы были дружны. Я могу сразу не поверить, что он это совершил, но если убедился, что это так — да сам бы пристрелил, скорее, чем ратовал бы за «снисхождение».
Реально, русская классическая литература — она интересная как материал для изучения вывертов сознания. В этом смысле она великая. Но при этом она — абсолютно безнравственная в том плане, что авторы сами плавают в поисках нравственной опоры и не находят её. Поэтому у них и не получается создать образ человека, которому можно было бы симпатизировать , который мог бы служить «моделью поведения» и «примером для юношества». Всё — то ли уроды, то ли слюнтяи, то ли ебанашки, которые во всех случаях сами не знают, чего хотят.
Замечу, сам я нисколько не моралист, не «нравоучитель». Да у меня очень вольные воззрения, я стараюсь вообще не судить людей, которые не мешают мне жить. Но именно это я и подразумеваю под «моралью»: «Живи сам и не сри другим, когда они тебе ничего плохого не делают».
При этом, я ценю всё-таки людей, которые чего-то «свершают», чего-то добиваются, а не окукливаются в самокопании, в поисках «своего истинного внутреннего Я».
И что до европейской литературы — так она даёт много таких образов, вполне нормальных людей, разумных, нравственных и деятельных.
Принц Гамлет, конечно, любил пофилософствовать — но так-то он и действовал. Он подозревал дядю (и мать) в погублении отца — и прилагал усилия к тому, чтобы справедливость восторжествовала. Это нормальный посыл, что злодейство не должно торжествовать невозбранно.
В «Лире» все преимущественно хитрованы-интриганы, а также психи, а также откровенные злодеи — но вот есть фигура герцога Олбани, который для меня лично — абсолютный эталон разумного, нравственного и ответственного политика в кризисной ситуации. И он-то, собственно, побеждает в итоге — не делая никаких подлостей, никаких зверств для этого.
У Дюма, который действительно поставил свою творческую стряпню на коммерческие рельсы — всё же блестящие образы этих его мушкетёров, наиболее выпукло проиллюстрировавших классические типы темпераментов, и при этом — живые, нормальные люди. С которыми приятно было бы общаться, пребывая в небезосновательной уверенности, что тот же д'Артаньян, как бы ни бывал он беден и импульсивен, всё-таки не промышляет грабежом старушек-процентщиц. Да и враги их, Ришелье с Рокфором — ну тоже приличные люди, которые просто имеют другие политические цели.
А граф Монте-Кристо, который проторчал 17 лет в каменном мешке, и вполне естественно его желание отомстить тем подлецам, что туда его упекли по беспределу? Но вот он мстит — и чувствует, что ломает жизни людей, которые непричастны к его злоключениям. И тормозится.
То есть, с одной стороны, зло и подлость должны быть наказаны — но как быть, когда при наказании страдают невинные? Это ли не нравственная дилемма, действительно заслуживающая внимания, в отличие от главного вопроса русской великой литературы: «В правой ли ноздре ковыряться пальцем, сидя на диване и думая о вечности, или в левой?»
Ладно, я злобствую, конечно! :-)
Но вот великая русская литература — она, так сложилось, очень «индульгирующая» в отношении «растительного», бездеятельного и беспринципного миросознания.
«Я нихера не делаю, но я же как Обломов, который тоже нихера не делал, но провозглашён большим умницей и даже философом в одноимённом произведении Гончарова».
И тут уж сложно сказать, в последние полтора века, что первично, а что вторично: дремотное/импотентное состояние русского общества, порождающее такого рода литературу — или воздействие этой самой литературы, утверждающей такое состояние общества как единственно возможное, в отсутствии деятельных личностей.
Как сказал однажды мой «брат названный» Лёша Зимин: «В русской литературе есть только один реальный чувак, которому хочется уподобиться, — да и тот Дьявол» (имея в виду «Мастера», конечно).
И «Мастер и Маргарита» - это реально уникальное явление в мире русской литературы, которая оказалась «общечеловеческой» такой ценностью. И — про нормальных, в общем-то, нравственно не инвалидных людей (включая потусторонних инфернальных персонажей; в коте Бегемоте — больше человечности, чем в Пьере Безухове).
Но именно классическая, девятнадцатого века русская литература — это хорошие образчики стиля, но полная нравственная пустота, в общем-то (насколько пустота может быть полной).
Вот поэтому школяров — ну не то что огораживать надо от нашего великого этого культурного наследия, но по крайней мере — не вываливать его им на головы с хрестоматийных самосвалов и не запрессовывать в мозги.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →