Однажды величайший мыслитель современности графъ Артём де Ферье, прозревая глубины времён, выдал ту теорию, что гомо сапиенс был, конечно, причастен к загадочному исчезновению плейстоценовой мегафауны (мамонты, шерстистые носороги, пещерные медведи, всякое такое), но не в том смысле, что всю её перемочил и схарчил.
Да, исчезновение этих видов удивительным образом совпадает по времени с расселением первых гомосапов по ареалам обитания, и это совпадение вряд ли случайно.
Но вот охотиться на мамонтов и шерстистых носорогов ради шкуры, кости и мяса, да так, чтобы всех извести, - это как-то не очень правдоподобно. Поверьте, оказавшись рядом с носорогом, вы не будете гореть желанием потыкать в него копьём с каменным или костяным наконечником. На бэтр с монтировкой охотиться — и то себе дешевле будет, да и удачливей.
И это, конечно, эпично, картины, где отчаянные кроманьонцы заманивают мамонта в ловчую яму и закидывают камнями. Возможно, такие успехи и бывали. Но вот вряд ли настолько частые, чтобы прямо уж популяцию мохнатых этих «джамбо» на ноль помножить. Во всяком случае, с южными собратьями — так не получилось. Да, на них охотились и в Индии, и в Африке,. Прежде всего — ради престижа или приручения(в Азии), а не ради пропитания. Но настоящая угроза популяциям южных слонов и носорогов возникла, когда пришли европейцы с крупнокалиберными штуцерами. До этого момента — как-то вот более-менее гармонично сосуществовали со слоняками всякие зулусы. А если б поставили себе маниакальной целью охотиться именно на слоняк с ассегаями, до полного истребления, то, думается, раньше вымерли бы зулусы, а не слоняки.
Но северная аналогичная фауна — реально исчезла. И именно тогда, когда к ней в гости пожаловал человек.
И вот я предположил, что он убил её всё-таки не копьями и каменными топорами (олешки и зайчики — они как-то... комфортнее, что ли, как объект охоты), а всякой заразой, которая переносилась паразитами, вошками и блошками. Причём, не от человека даже напрямую, а через посредничество его лучшего четвероногого друга.
То есть, ключевыми и роковыми для шерстистых гигантов факторами стало то, что они были, во-первых, шерстистые (в отличие от южных собратьев), а значит, предоставляли уютное убежище всем этим вошкам-блошкам, а во-вторых, что у человека была собака. Которая не могла, конечно, загрызть мамонта, но могла обгавкать, крутясь рядом, когда охотники проходят мимо. И в принципе не было особого дела охотникам до мамонта, как и ему до них, но собаке — всегда есть дело до махины, которую можно обгавкать, имитируя нападение. И при этом передать своих паразитов со всякими смертельными для этих гигантов бациллами.
Ну и понятно, что чем крупнее животное — тем малочисленнее его популяция на площади, и тем дольше у него репродуктивный цикл. А значит, резко снижается общая резистентность к эпизоотиям.
Полёвки какие-нибудь, подхватив смертельную для них инфекцию, могут и на 99 процентов вымереть, но вот тот один процент особей, которые обнаружат иммунитет — они выживут, сочетаются счастливым браком, и через пару-тройку лет их численность будет прежней (и уже — с этими генами, дающими иммунитет к этой хвори).
А вот для животных вроде мамонта такие «демографические» потери — это может быть каюк. Кто и выживет — хрен себе пару найдёт. Потому что единственную оставшуюся самку твоего вида приютит семейство каких-нибудь чокнутых опоссумов, она будет думать, что тоже опоссум, и лазать по деревьям вместо того, чтобы искать подобающую партию для продолжения рода.
Ну, мысль, я думаю, понятна. Ранее я расписывал это подробно — а здесь вкратце напомнил. Потому что на сей раз тема-то будет другая.
А именно: а были ли у негров в принципе собаки — и как это могло повлиять не только на слонов-носорогов, но и на негров?
Насколько понимаю, у негров, оставшихся в Африке, на биологической родине человечества (как сейчас принято считать среди самых маститых собирателей костей) - собак отродясь не было.
В Африке из всех крупных псовых имеются гиеновидные собаки. Они — могли бы рассматриваться как кандидаты на доместикацию, если не знать их вредной привычки: кусаться в полную силу не от злобы даже, не от ярости, а просто играючи. И так-то для человека в дикой природе они не очень опасны (крайне редки случаи нападения; от одичавших дворняг - гораздо больше). Но вот в посёлке, где полно детей, эта «жучка» со своим необузданным темпераментом — запросто может порвать ребёнка, даже не желая ему никакого зла. И это, думается, могло быть достаточной причиной, чтобы гиеновидных собак не доместифицировали.
Как сейчас считается практически доказанным, все ныне существующие собачьи породы, во всём их пышном многообразии, происходят от волка. То есть, раньше, до появления возможности генетического сопоставления, бытовало мнение, что какие-то от волка, какие-то от шакала, поскольку слишком уж сильна дивергенция фенотипов, но — нет. От волка.
И это понятно. Волк — он и в дикой природе мало того, что умный, но ещё и такой довольно сдержанный, нордический товарищ. Даже «оригинальные» волки, выращенные людьми с щенячьего детства, довольно управляемы, предсказуемы и не представляют особой опасности, покуда человек остаётся хозяином (вот если выгнать прирученного волка, который не умеет кормиться в лесу, но свыкся с людьми и усвоил, что корм происходит от них — это бывает страшно; он запросто становится таким «террористом», что туши свет; такие случаи бывали и в Швеции, и в России, и в Германии).
Главное, волк, выращенный людьми, очень толерантно относится к человеческим детёнышам. То есть, он не только подспорье на охоте, но и безопасен дома. Что очень немаловажно в плане доместикации.
Вот, скажем, леопард — тоже довольно смышлёное животное, поддающееся дрессировке, но бывает очень много случаев, когда дебил-дрессировщик решает познакомить с «совершенно ручной кошечкой» своего мелкого отпрыска — и та «внезапно» нападает. В кавычках — потому что у леопарда в атласе-определителе прошито, что мелкие приматы (и детёныши крупных) — это его законная дичь. Он с ними в одном ареале сотни тысяч лет развивался, он запрограммирован на то, чтобы охотиться на них. А когда эта «дичь» вдруг тянет к нему руки, чтобы погладить — ну это как если б хасид в лапсердаке, при пейсах и шляпе зашёл в штаб-квартиру Хизбаллы и предложил им вместе отметить Пурим и похрумкать «ушами Амана» :-)
У леопарда от такой наглости начисто сносит башню, даже если он был «совершенно ручной» (хотя про крупную кошку никогда нельзя сказать, что она «совершенно ручная»; хозяин, уповающий на сию иллюзию — сам рискует стать «совершенно ручным», когда она, в припадке мимолётной хандры, отгрызёт ему ноги, чтобы просто развлечься).
С близкородственными ягуарами, с другой стороны, этой фишки нет, чтобы они рассматривали человеческого детёныша как законную добычу, ибо с ними мы, люди, не так давно познакомились, тысяч десять-двенадцать лет назад всего лишь (коротенькая, недописанная страничка в генетической книге «О вкусной и здоровой пище»). Но ягуар — это такая «вещь в себе». То есть, он неглупый, он любопытный в отношении человека, при этом не агрессивный (поскольку он такое кушать не привык и опасается за свой желудок), но им довольно трудно управлять. Поиграть с ним можно (хотя не рекомендовал бы оставлять своих детишек наедине с ягуаром, если, конечно, вы ещё не реализовали маткап за них :-) ). Мячики он может приносить, на «аппорт». Рыбу может ловить и притаскивать, под своё настроение (он, кстати, замечательно ныряет и рыбину может под водой ухватить). Но в целом — он такой «созерцательный» и «самодостаточный». Чыста «по-индейски».
И я упоминаю это различие между близкородственными кошачьими, леопардом и ягуаром, чтобы подчеркнуть, что животные одного семейства — могут резко различаться по своему отношению к человеку. Мало кто из крупных кошачьих и далеко не все псовые годятся для доместикации.
Но волк, как стайный псовый хищник, оказался гораздо более управляемым, если внушить ему, что его вожак — это ты. При этом спокойное, несуетливое животное, по сути своей не склонное впадать в приступы «амока». И это был идеальный кандидат на одомашнивание в качестве охотничье-боевой машины, которую можно держать под контролем.
Естественно, одомашнить волка человек мог там, где он, волк, водился. И вот первая волна расселения человеков, ушедшая через Аравию в Индостан и Австралию (по цепочкам Зондских островов) — она определённо волка не одомашнила, даже если затрагивала его южные ареалы обитания (ну, не такое уж это быстрое дело, животину подцепить и себе на службу поставить; в том человечестве, которое было тогда, никто этим не занимался целенаправленно и на научной основе; это довольно случайно могло только происходить).
Люди, составившие первое население Австралии — собаку узнали только тогда, когда её привезли гораздо более продвинутые австронезийские мореплаватели (родственные маори и гавайцам), и так в Австралии появилась динго. Это уже сравнительно недавнее время, три-пять тысяч лет назад. До этого там не было плацентарных хищников (а как появилась динго — сравнительно скоро перестали быть сумчатые хищники, вроде тилацина, сумчатого волка).
Что до знойной-жаркой Африки, от экватора и ниже, — туда тоже проникла уже одомашненная собака, ведущая свой род от северного волка, но тоже — гораздо, на десятки тысяч лет позже, чем имело место первичное появление собачек в естественных ареалах волков (из кого эти собачки и появились).
Всегда вспоминается Даймонд Джарред, с его «Ружья, микробы, сталь», где он пытается объяснить разницу между темпами развития в разных уголках планеты не с позиций лобового географического детерменизма («а вот нордики в своих климатах крутиться вынуждены были, потому такие умные и деятельные, а негры в Африке могли сидеть под пальмой и ждать, покуда им кокосов не нападает, потому не такие умные и деятельные»), а с позиций пригодности исходных биологических форм (как животных, так и растительных) в ареале обитания для одомашнивания.
Это, в принципе, представляется разумным. Одно дело, когда ты имеешь под рукой быков и пшеницу, и можешь распахивать и засевать угодья, и вся Евразия — сплошной степной коридор по одной изотерме для обмена знаниями о новых одомашненных культурах, и у тебя геометрически растут плотности населения, с городами и всем прочим, и несколько другое дело — когда ты закрыт, фактически, от внедрения наиболее выгодных сельскохозяйственных культур и тягловой скотины.
Выдающийся мыслитель современности графъ Артём де Ферье (не знаю, кто это, но конкретно заебал своим пафосом :-) ) замечал при этом, что даже вот без учёта потенциальных доместикатов (растительных и животных) в том или ином ареале, оказавшемся де факто изолированным, тупо - «размер имеет значение». То есть, вот Америки оказались изолированы от Евразии (поскольку обратно через Берингов пролив никто не попрётся, никаких культурных связей через эту студёную местность наладить нельзя) — и это означало, что населению Америк приходилось самим изыскивать пути своего цивилизационного развития (притом, что их намеренно вообще никто не изыскивал вплоть до Новейшего времени, когда НТП стал осознанной самоценностью).
И уже это означало, что, скажем, такое важное событие, как первый проблеск металлической меди в твоём костре, где случайно оказались камешки колчедана — с гораздо большей вероятностью гораздо раньше происходил на той территории, где на большей площади зажигаются костры. Ну, чисто статистически, чисто математически. И уже по этой причине Евразийское пространство от Китая до Британии, имея так или иначе сообщение через Великую Степь — безусловно выигрывало в темпах развития у индейцев Америк или негров субэкваториальной Африки.
Это я писал уже, что просто размер территории Евразии, когда популяции на ней сообщаются, образуя единое научное пространство враждующих и напирающих друг на друга племён, — это несравнимые условия ни с Америками, ни с Южной Африкой (отделённой поясом экваториальных джунглей), ни, тем более, с Австралией.
Но, говорят, всё это фигня, а негры просто тупые.
Знаете, я имел дело и с афро-американцами, и с «афро-африканцами» - и я могу порой отпускать «расистские» шуточки, но только потому, что на самом деле не считаю их тупыми и убогими (над убогими-то грешно смеяться было бы).
Это как приятелю, когда он накосячит, можно сказать: «Вот же ты, бля, дебил!» - но если НЕ считаешь его на самом деле дебилом, если он не является на самом деле дебилом (в этом-то случае он не будет для меня приятелем, но если приходится что-то делать с ним вместе — то не оскорблять, упирая на его природный дефицит интеллекта).
Что я могу сказать про негроидов — у них нет дефицита интеллекта как такового. Нет, они бывают весьма шустрые и сообразительные. Скорее, их проблема — затруднение в том, чтобы сосредоточиться над решением какой-то интеллектуальной задачи, едва она становится им скучна. Хотя это не для них проблема — а для тех, кто ждёт от них сосредоточенности.
Нордического ребятёнка, который, конечно, тоже непоседа, егоза, и хулиган, достаточно немножко вразумить, лёгким подзатыльником (в крайнем случае — дюжина розог), - и он в принципе понимает не то даже, что должен подчиняться власти, а что в принципе он должен был бы вести себя «интровертно», но если попалился на чрезмерно шумной «экстравертности» - это его косяк, за который закономерно огрёб.
Негритёнка — бесполезно и сечь. То есть, его можно закошмарить так, чтобы он ушёл в себя, как рапан в ракушку, и вообще боялся хоть как-то самовыразиться, но вот после этого он будет зашуганным психотическим инвалидом, а не перспективным студентом.
Есть, на самом деле, разница между «нордическими» и «азиатскими» и «африканскими» студентами, но она не сводится к способности решать те или иные интеллектуальные тесты. И не может быть устранена единым каким-то методом.
С африканцами — надо играть, на самом деле. Они могут быть целеустремлённы и вкладываться в какое-то дело — если это для них игра, приятная и будоражащая эмоциональные фибры. Иначе — им это просто не интересно, хоть ты убей их (и я говорю, конечно, о некоем общем, усреднённом психотипе, от которого могут изрядно отдаляться конкретные люди африканского происхождения).
А вот почему так с африканцами?
Я думаю — тут дело ещё и в собаках. Вернее, в их отсутствии у негров до сравнительно недавнего времени.
Что же до народов, которые пришли в ареал обитания волка, приручили их и сделали из него собаку — они получили, конечно, колоссальное преимущество.
Джарред, говоря о домашних животных, в основном рассуждает о крупной скотине, которая, с одной стороны, резко повышала «энерговооружённость» цивилизации, с другой — служила этакой «мычащей лабораторией биологического оружия», где постоянно возникали новые штаммы опасных для человека бацилл и вирусов, но вот те, кто жил рядом с этой скотиной — так же постоянно и постепенно к ним адаптировался (а для индейцев знакомство с этими штаммами стало роковым).
Но ведь собака была приручена гораздо раньше, то ли тридцать тысяч лет назад, то ли пятьдесят, и сосуществование с нею могло повлиять на человека ещё более радикально.
Почему собака давала колоссальное преимущество? Ну, во-первых, как помощник в охоте, который способен обнаруживать зверя по запаху так, что человеку и не снилось, гнать или удерживать на месте до подхода охотника (две обученные лайки запросто медведя держат, не подставляясь и не давая уйти).
Во-вторых, собака — это очень важный военный фактор на заре человечества.
Да, любой левый идеалист, конечно, скажет вам, что войны устраивают капиталисты, а корень их — в жажде наживы, а не будь этих мерзких денег, не будь этой презренной торговли — люди бы жили мирно и счастливо.
Но — не совсем. В действительности, жажда наживы и наличие торговли — это, возможно, единственный (во всяком случае, первый) внятный резон к тому, чтобы не пойти на соседнее племя и не вырезать его к чёртовой матери, когда мы расплодились, у нас достаточно сил, а они жрут наших зайцев (да ещё и на нашей сакральной земле... в смысле, любая земля, где есть зайцы — наша сакральная, это наш тотем... и ниипёт! :-) ).
Вот когда соседнее племя намостырилось делать кувшинчики с одним каким-то узором, и достигло в том великого мастерства, а мы делаем с другим — можно обмениваться этими кувшинчиками и возникает, значит, хоть одна причина для мирного сосуществования. Но если её нет, то решение о выпиливании другого племени — это вопрос возможности, а не целесообразности. Целесообразность — подразумевается по умолчанию («Они жрут наших зайцев!»)
И что означает собака в военном отношении?
Она означает, что к твоему стойбищу трудно подкрасться незаметно. Особенно — тому противнику, который сам с собакой дела не имел и не знает, как обмануть её нюх.
Она означает, что можно очень удачно охотиться на отдельных представителей другого племени. Скажем, пошли женщины в лес по грибы да по ягодицы — тут-то на них нападают. От охотника-человека — быстроногая девка ещё может убежать. От собаки — хрен ты в лесу убежишь (да и на поле — тоже). Догонит, прижмёт, воины подберут, отведут в свой лагерь, и будешь ты рожать воинов не для прежнего своего племени, а для нового. Так подрывается экономика и демография конкурентов.
Ну и наконец, по тем временам собака была просто очень серьёзным оружием в лобовых стычках. Если учитывать, что она не так далеко ушла от волка, то северный таёжный волк — это семьдесят кило мышц, крепкая шкура, внушительные клыки. А ведь первоначальная селекция боевых псов могла быть направлена на укрупнение. И когда появились воины в бронзовых панцирях и с бронзовыми мечами — собака уже не так страшна сделалась. Но когда из доспехов только шкура, а оружие — дубинка с кремниевым наконечником, такой пёсик запросто мог и в одиночку глотку порвать взрослому воину. При этом воины рождаются преимущественно по одному и выращиваются лет пятнадцать до хоть какой-то боевой пригодности, а щенки — по три-пять (а то и больше) в помёте, через год уже «полномерный», через три — заматеревший.
Естественно, племена, освоившиеся с собаками, сметали к чёртовой матери тех, кто сделать этого не успел (возможно, и неандертальцев именно так вытеснили окончательно, поскольку до этого кроманьонцы с ними сосуществовали десятки тысяч лет, а как приручили собаку — так очень скоро тех неандертальцев не стало).
Но для того чтобы разводить и использовать собак (тем более, вот таких «волчарок», которые не таксы и не карликовые пудели) — от человека требуются некоторые свойства.
Он должен быть спокоен, уверен в себе, несуетлив, должен уметь сосредотачиваться на той задаче, которой хочет обучить своего питомца. Согласитесь, из людей чересчур порывистых и спонтанных, склонных моментально менять намерения и объект интереса — кинологи будут хреновые (особенно, когда речь идёт о крупных собаках, вчерашних волках).
И эти качества не только требовались, но и культивировались в среде «собачников». Всякий ребёнок с детства усваивал, что у него будет собака, но для этого он должен научиться ею управлять, а для этого он должен научиться управлять собой.
Таким образом не только человек осуществлял селекцию собак, но и собаки, можно сказать, осуществляли селекцию человека. И, кроме шуток, общение с собакой — это занятие весьма развивающее. Это почти как билингвальность, только общаться приходится даже не с носителем другого языка, и с представителем другого вида. Причём, собака — это не корова, с которой общение сводится, в общем-то, к «Кудой прёшь, быдла рогатая?» С собакой — другой уровень интерактивности, другой уровень сложности задач, которые приходится совместно с ней решать.
Северяне — через это прошли, через «дрессировку собаками». Те же люди, которые остались в Африке или оказались в Австралии — были лишены этой школы.
И вот сейчас одни говорят, что негры демонстрируют худшие результаты в решении тестов на Ай-Кью, а другие говорят, что это «расизм», приводить такие данные, даже если они достоверны.
Я же всегда говорил, что человек, который серьёзно воспринимает эти тесты, уделяет им внимание, усердно готовится к их решению (благо, они довольно однотипные) и при этом не выдаёт СТОПРОЦЕНТНОГО результата — он-то как раз и есть дебил конченый, беспросветный, вне зависимости от расы.
Все остальные случаи — указывают, скорее, на сравнительную заинтересованность в решении этих тестов, плюс поправка на рассеянность.
А рассеянность у африканской молодёжи, среднестатистически — да, выше, чем у белых и тем более азиатов. Им реально трудно концентрироваться на каких-то занудных задачах — и не понятно, зачем вовсе. Он что, офисную карьеру себе наметил? Да хрен там! Он будет писать рэп, или кидать мячик в колечко, и в двадцать пять лет у него будет розовый кадиллак, куча тёлок и охуелиард баксов! Ну и кто тут «дебил», спрашивается? :-)
Различие же в способности фокусировать внимание, через силу, на каких-то умственных задачах — может вполне объясняться тем, что нас собаки «выдрессировали», а негров — нет. Причём, естественно, речь не идёт о том, что у конкретного мальчика была в детстве собака, поэтому он вырос умным, деловитым, властным, сосредоточенным (хотя интересно было бы провести и такие исследования, на корреляцию между психотипом и наличием собаки в детстве). Речь идёт об отборе и воспитании соответствующей культуры на протяжении тысяч лет, десятков тысяч.
И кто-то скажет: «Ну, так или иначе, пусть виновниками будут собаки, но всё равно получается, что мы умные, а ниггеры — дураки».
Не совсем. Потому что примерно десять тысяч лет назад где-то на Ближнем Востоке, между Малой Азией и Египтом, человек сам оказался приручён и покорён превосходящим биологическим видом. Кошками. Они навязали человеку т.н. Неолитическую Революцию, переход от охотничье-собирательского образа жизни к производительному земледельческому хозяйству. Кошки сделали это, чтобы утвердить свою значимость как защитниц амбаров от грызунов. Таким образом они превратили гордых охотников в согбенных земледельцев, и многие теряются в догадках, каким образом им удалось это сделать. С тех пор — они правят человечеством безраздельно. Казалось бы, давно уже средняя городская семья не нуждается в кошках как в хранительнице амбара, но люди всё равно охотно отдаются под власть этих пушистых тиранов.
А негры, между тем, ещё долгое время оставались гордыми охотниками, пусть и без собак.
Так что, всё не так однозначно в путях развития разных «народонаселениев».
P-s.: Можно было бы написать отдельное эссе об участии собаки в "азиатском пути развития". Ну, там так получилось, что угодья были не совсем удобны для псовой охоты, лесов таёжного типа мало (а в джунглях собака, произошедшая от волка, не вполне уверенно себя чувствует), поэтому собакам нашлось другое предназначение. Но чтобы собака не догадалась раньше времени, какое именно, азиатам пришлось стать лукавыми и коварными :-)