Некоторые добрые люди пеняют мне на мой «снобизм» в отношении регулярных государственных армий, когда я утверждаю, в частности, что бесполезно обсуждать сравнительные достоинства автомата Калашникова и более прогрессивных западных образцов, если массовые «операторы» и там, и там — просто не умеют пользоваться никаким стрелковым оружием (а те, кто умеет хоть как-то — гордо именуются «спецназ»).
Да, я — сноб. Не отрицаю. Но, поверьте, пятнадцать лет назад я был гораздо бОльшим снобом по отношению к государственным армейским структурам. Считал, что все они поголовно долбоёбы, и не понимал, на какой помойке нужно себя найти, чтобы связать свою судьбу с государственными вооружёнными силами.
С тех пор, благодаря опыту личного общения, моё мнение о них переменилось к лучшему. Нет, они — не все долбоёбы. Есть и вполне здравые ребята. Просто, существует некоторое различие в основополагающих подходах к своей работе. Они — предпочитают рассматривать её как некий «высокий ратный долг». Мы — как просто работу.
Соответственно, для нас всё тривиально и просто. Есть некая цель, она должна быть достигнута, наименее затратными и эффективными средствами.
У них — всё гораздо возвышеннее и хитроумней. Для них главное — претерпеть как можно больше тягот и невзгод, а самый шик — покласть живот за други своя и хрен собачий.
Исходя из этой задачи, организация, оснащение и подготовка вооружённых сил, в общем-то, любого государства (различие — лишь в степени) — нацелена на то, чтобы всякий воин получал наибольшее удовлетворение своей потребности в героизме. Это — главное, что бы иное вам ни говорили стратеги.
Да, они давно уже повторяют некие мантры вроде «тяжело в ученье — легко в бою» - но чем они занимаются на своих учениях? Как получается, что они запускают на «передок» бойцов, которые не имеют и пяти тысяч патронов настрела на полигоне и в тире? (Уже вижу, как задираются брови у служилых людей: «Скока-скока?» Да вот это самый-самый минимум, ребят. Вернее, даже не минимум КМБ в целом, а месячная минимальная норма для постоянных тренировок, производящихся в самых разных режимах, как ландшафтных, так и физиологических: усталость, недосып, алкогольное опьянение).
Как получается, что бойцы, считающиеся подготовленными и опытными, ходят по растяжкам, как по паркету, в упор их не замечая?
Как получается, что учения даже элитных частей сводятся к чистейшей показухе по сценарию, где они заведомо не могут проиграть команде противника? (А когда появляется противник, который сценария не читал, но знает их отработанную тактику — возникают сюрпризы).
Как получается, что главной слабостью РККА в начальный период ВОВ было неумение оборудовать оборонительные позиции (окапываться), это приняли во внимание, это красной толстой линией обозначалось во всех учебных программах для молодых офицериков — и абсолютно во всех сколько-нибудь серьёзных конфликтах, в которых участвовали Советская и постсоветские армии главной проблемой первоначального периода было катастрофическое неумение и нежелание оборудовать оборонительные позиции? Римские легионы, блин, во втором веке до нашей эры — морочились тем, чтобы в конце дневного перехода устроить хорошо укреплённый лагерь, эти — и постоянные свои базы норовят устроить так, что там решительно невозможно обороняться (и только в зонах боевых действий, где-то через полгодика, начинают соображать, что всё-таки нужно хотя бы ворота немножко контролировать).
Сейчас не второй век до нашей эры и не середина двадцатого века, чтобы насыпать валы или отрывать окопы?
Да. Сейчас — время другое. И возможности обустройства оборонительных позиций — существенно расширились.
Вот как выглядит «стронгпойнт» (опорный пункт) у белых людей (и я не имею в виду US ARMY, поскольку они — почти такая же бестолочь, как и наследники советской военной культуры)?
Подгоняется экскаватор, отрывает на холмике укрытия и ходы сообщения, всё это укрепляется, бетонируется, устанавливаются модульные блоки жизнеобеспечения, энергостанции, налаживается надёжная внутренняя система связи, ставятся капониры, в них размещаются огневые точки. На самом деле — там много есть вариантов размещения огневых точек, так, чтобы они не светились все сразу, чтобы какие-то всегда оставались в секрете, чтобы могли перемещаться.
Важная деталь: эти точки — БЕЗЛЮДНЫЕ. Турели с различными стволами (пулемёты, гранатомёты, малокалиберные пушки) с сервоприводом и дистанционным управлением. Каждая такая турель обычно имеет и собственную камеру, но даже при выходе её из строя — не теряет боевой ценности, поскольку оператор может наводиться и по картинке, получаемой с других камер, которых там десятки на стронгпойнте и вокруг, а в особо резкие моменты — можно дополнительно и беспилотников над полем боя понавесить для подсветки.
Всё это оборудуется за пару дней — и стоит, в общем-то, копейки. И у «белых людей» так обстояло дело где-то с начала девяностых. Тогдашний уровень развития электроники — вполне позволял оборудовать такие позиции дёшево и сердито. С тех пор электроника, возможности получения и обработки информации — немножко так развились. По многим параметрам — в десятки тысяч раз.
Но военные ведомства, кажется, решили проигнорировать данный факт. Они оченна гордятся тем, что где-то к 2010 году научились ставить на бронемашины необитаемые башенки, управляемые изнутри.
Да, это охуенный прорыв, российский БТР-82А и украинский БТР-4. Кроме шуток. До их создания было у нас подозрение, что государственные вояки вообще никогда не додумаются до той идеи, что «бесчеловечная» башня гораздо функциональней и удобней «очеловеченной» (где стрелок не только что скован в манёвре огнём, но и подвергается повышенной опасности).
Но, блять, если уж додумались до самой идеи модульной дистанционно управляемой турели — почему стационарные позиции по-прежнему представляют собой какую-то хуйню из наваленных мешков с песком, где сидит расчёт с пулемётом и, типа, это — блокпост? Неужели непонятно, что безлюдная турель на той же точки — гораздо практичней? Причём, её оператор, по нынешним возможностям, может вообще вне зоны боевых действий находиться. А непосредственно на месте — достаточно очень малочисленной команды, которая бы занималась, по хорошему счёту, только техническим обслуживанием средств защиты периметра, выдвигаясь в удобное для себя время, под надёжным прикрытием.
И такой стронгпойнт, где на месте, в бункере находятся человек пять, - запросто может держать ключевую дорогу так, что и парой батальонов его хрен сковырнёшь. Даже если танки по нему прямой наводкой работают — они могут повредить кое-какие ранее замеченные турели, но в неожиданном месте, в ямочке, из земли выдвигается установка ПТУР, которым рулит человек, сидящий за сотни километров, потягивая кофеёк, совершенно спокойно ведёт ракету и сжигает боевую машину ценой от миллиона баксов (не считая её подготовленного экипажа).
Собственно, мы так обычно и решали локальные конфликты во всяких странах, где «много диких обезьян» (насколько диких, что по хорошему не понимают с первого раза). Брали под контроль стратегические дороги — и запирали всяких «плохишей» так, что не охнуть, не вздохнуть. Они немножко порыпаются, попробуют атаковать — и резко добреть начинают.
При этом, мы ребята скромные, своё участие не афишируем, все лавры готовы дарить тем официальным комбатантам, которых поддерживаем, будь то правительственные силы или, наоборот, какая-нибудь повстанческая армия против охуевшего местечкового тиранчика, который слишком много о себе возомнил — у нас главное требование к союзникам: чтобы под ногами не путались.
Но вот когда в какой-то стране несколько лет шла гражданская война, а потом вдруг все помирились и слились в экстазе — теперь вы знаете, как это происходит :-)
И обычно это не требует массовых жертвоприношений со стороны противника, не говоря уж про то, что мы очень не любим терять собственных бойцов (и за всю историю у нас потери убитыми несколькими десятками исчисляются).
Но государственные армии, даже самые «прогрессивные», они всё-таки заточены под то, чтобы доблестно исполнять свой ратный долг, претерпевая тяготы и невзгоды, не прячась от опасностей, поэтому им, наверное, просто западло размещать бойцов в неуязвимых бункерах, ощетинившихся дистанционно управляемыми турелями. Пулемётная точка, обнесённая мешками с песком — это гораздо круче. Ведь как иначе смог бы пулемётчик продолжать героически вести огонь, поддерживая ленту зубами, после того как 120-мм мина оторвёт ему руку и прибьёт напарника?
Для него весь цимес — потом на гражданке, почёсывая ухо протезом, рассказывать девчонкам: «Да, было тяжело — но с луком было бы ещё тяжелее! Жаль, что наше военное ведомство отказалось от луков. А ещё того лучше — вот как древние галлы бросались на римские легионы совершенно голыми, но с большим мечом и с боевым криком. Это бывало недолго — но очень героично».
Иначе — я не знаю, как объяснить этот чудовищный консерватизм регулярных государственных армий, когда они десятилетиями отказываются принимать во внимание давно доступные и совершенно незатратные тактические средства, вместо этого предпочитая вгрохивать миллиарды в какую-то полнейшую хуйню. Ну ладно, в том, что касается воздуха — всё-таки прогресс идёт. Но оснащение и обучение пехоты — это лютый пиздец какой-то.
Вот как может быть в двадцать первом веке, что хоть где-то пехотинец, работающий на переднем крае, не имеет приборов ночного видения, тепловизоров, не умеет этим пользоваться?
Это слишком дорого стоит? Ну если, ценность его собственной жизни принимать за отрицательную величину — тогда конечно. Хотя сама по себе подготовка мало-мальски толкового бойца всё-таки чего-то стоит... ах да: забыл! В государственных армиях, где считается, что пять тысяч выстрелов из его основного оружия — это слишком много, она ничего не стоит.
Причём, это не исключительно советская или постсоветская традиция. Возможно, косность и туговатость государственных армий — во все времена обусловлена была представлением об их деятельности как о некоем высоком служении, где негоже заботиться о своей шкуре и слишком много думать о повышении эффективности «в ущерб» геройскому боевому духу.
Панцирь на себя надеть — это ещё можно. Раз и деды так делали. Построение фалангой принять — это можно. Но раз приняли — вот будут веками бодаться своими сарисами в одинаковых построениях, вместо того, чтобы закидать ту фалангу кувшинами с горящим маслом — и что от её строя останется? Но нет, так нельзя, это «неспортивно». Ты должен подвергать свою жизнь той же опасности, какой подвергается и жизнь противника, побеждая его превосходством в ратной доблести, а не хитрыми какими-то уловками!
Лишь иногда просачивались в эту структуру какие-то ребята, думающие об эффективности, а не о соблюдении традиций доблестного суицида, - и радикально меняли представления о военном деле. Потом, правда, это новшество само по себе закосневало, роговело, и обращалось в абсурд.
В новое время, вроде бы, сформировалась военная наука, будто бы призванная заботиться об эффективности применения сил и средств, а не о том, как бы подарить наиболее геройскую смерть максимальному числу своих бравых воинов.
Но всё равно сохраняется вот эта установка на ограниченную гибкость, инициативность, экспериментаторство с новыми средствами. Где-то больше, где-то меньше, но в целом любая государственная армия - это Циклоп Полифем, который уповает на свою огромность, и при этом дрыхнет, нисколько не узаботившись хотя бы какой-нибудь кожаной повязкой на единственный глаз, когда рядом сидит хитроумный Одиссей, натачивающий бревно.
Нет, бывают, конечно, проблески здравомыслия и инициативности в регулярных армиях (в частности, ВСУ в Донбасском конфликте показала кое-что новенькое), но это бывает, скорее, вопреки, а не благодаря армейской традиции, и — когда совсем уж петух жареный клюнет.
Но отчего-то думается, что в будущем регулярные армии территориальных государств — уже просто не смогут конкурировать с частными организациями, широко использующими дистанционно управляемые поражающие средства под управлением внешних операторов, которые могут находиться в различных юрисдикциях.
Кто-то видит в этом победу безнаказанного терроризма, но я всё-таки верю, что хороших, созидательных людей больше, и они более пригодны к использованию и развитию «сетевых» военных технологий, нежели какие-то тупые упёртые фанатики. Поэтому, скорее, тогда-то с терроризмом и будет покончено, когда любой такой маньяк будет знать, что попробует строить пакости или хотя бы угрожать этим — ему прилетит ответка не от косной и неразворотливой государственной армии, а от какого-нибудь дрона, управляемого благонамеренным гражданином, которого он физически не может ни достать, ни даже вычислить.
И это будет уже совсем другая реальность. Но всё к ней идёт.