И вот я пишу «идея Коломойского» - с болью в сердце. Поскольку я эту идею предлагал ещё три недели назад. Премии за гражданский арест. С последующим использованием добычи по усмотрению нового хозяина. Подразумевается - обращение пленных в государственное рабство, суд-тюрьма, но на самом деле я бы с удовольствием перекупил у Коломойского (и прочих посредников, какие сейчас объявятся) кое-кого для своей плантации :-)
Ну и когда всякие левые товарищи начинают бухтеть, мол, это аморально, такая охота на рабов, - я в дискуссию особо не углубляюсь. Отвечаю что-то вроде: «На хуй» в данном случае пишется раздельно, «похуй» - вместе».
Ибо, что аморально – это расстреливать офицеров антитеррористического центра СБУ ради провокации, когда они просто приехали выяснить обстановку и поговорить. После этого – нужна какая-то очень веская причина, чтобы брать живыми дебилов, которые это сделали. И Коломойский – такую причину даёт. Достаточно увесистую. То есть, по хорошему счёту, он им жизни спасает. Создаёт стимул к тому, чтобы не валить их, а винтить. К тому, чтобы, глядя на них в снайперский прицел, люди видели некую ценность, а не просто мишень, которую хочется и нужно ликвидировать. И таким образом, как часто бывает, делу добра служит одно из самых сильных и светлых человеческих чувств – жадность :-)
Но вот давеча встречался с Лёшкой Зиминым, и он меня как бы упрекнул. Вернее, подъебнул. Сказал: «А вот прикинь, было бы это пятнадцать лет назад, и послали бы меня туда, в Хохляндию, и меня бы захватили, а потом тебе в рабство продали бы!»
Да, действительно – пятнадцать лет назад он был в спецназе ГРУ. Успел поучаствовать на Кавказе, там был ранен, комиссован. Потом наши его подцепили и навязали мне как стажёра.
Ну и для восемнадцатилетнего пацана – это, конечно, не грех, связаться с Российской Армией. Он из военной семьи, отец лётчик, в Афгане погиб, юношеская романтика, все дела.
Хотя с мужиков постарше – я удивляюсь всё-таки, когда они задерживаются в этой армии, а не используют её лишь в качестве карьерного трамплина. Причём – сами сетуют, как их подставляют, как их чёрт знает чем вынуждают заниматься, как об них ноги вытирают, но вот – мыши плакали, кололись, но продолжали грызть кактус.
Я каждый раз, когда слышу эти излияния на горькую свою армейскую долюшку – недоумеваю. «Ну и вольно ж тебе быть пидорасом у клоунов? На помойке себя, что ли, нашёл, чтобы в услужение к государству идти? Не видишь, кто там? Их же каждый день по ящику показывают, эти рыла. Но если тебе просто нравится твой оклад, со всеми боевыми, и если тебе похер, на кого работать и что делать – так и скажи. Вот без этой всей детсадовской пафосной херни про «долг перед Родиной». Тогда получается, что ты всё же существо более высокого порядка, наёмник. Только – не очень умный. И хренового себе работодателя выбрал. С очень скверной репутацией, очень ненадёжного».
Ну а Лёшка – он, по-моему, в армию пошёл тогда прежде всего потому, что мог бы не ходить. Как сын погибшего. Но вот ему не нравилось, когда именно что законное освобождение имелось, поэтому – пошёл. Характер такой, «поперечный», «противозаконный». Поэтому он и наш HR, собственно, заинтересовал.
А вот я – нисколько не был в нём заинтересован, когда мне начальство его впарило. Возмущался: «Нахер мне этот гопник сопливый? Какая мне от него польза? Чтобы он гнусавым голосочком пел мне жалостливые песенки про неотвратимость дембеля и непостоянство девичьей любви?»
Мне тогда было целых двадцать три, я был аж на три с половиной года старше Лёшки, а снобом я был с… сколько помню себя.
Но, начальство, конечно, убедило. Сказало: «Да ладно, Тём! Ты не понял. Этот «пионер» – это не обуза. Это премия тебе. Это, как бы, игрушка в подарок. Твой персональный плюшевый зайчик. Делай с ним, что хочешь. Можешь, конечно, и лапку оторвать, а может – тебе больше понравится как-то по-другому над ним глумиться. Английскому, скажем, поучи».
Да, наше начальство – оно умеет убеждать. Учитывает природные наклонности сотрудников.
Ну и оказалось, что у Лёшки, во-первых, очень хороший голос, а никакой не гнусавый, а во-вторых – он просто очень славный парень. Мы уже давно как братья с ним.
А теперь, значит, решил подъебнуть. Мол, при этой вашей с Коломойским затее – мы могли бы свести знакомство при других обстоятельствах.
И, типа, мне стыдно должно, что ли стать, от того, что я бы его не в качестве премии от начальства получил, а у Коломойского перекупил бы? Мне – и стыдно? :-)
Объясняю: «Лёх, когда ты таксовал после армии, и к тебе подсел представительный мужчина, а потом тебя зажопили гайцы за превышение и ранее имевшее место неподчинение, хотели отобрать права, а мужчина их разогнал своей чекистской корочкой и дал визитку – да, да, естественно, ты почти сразу понял, что это был спектакль в целях сближения и вербовки – ну и такой вот был твой путь в контору. Где тебе сказали, что ты поступаешь на стажировку ко мне. Но ты же понимаешь, что это всего лишь слово такое красивое, «стажировка». А на самом деле – это, конечно, было рабство».
Смеётся, возражает: «Рабство – это когда всего лишь в каменоломню упекают. Или, там, на хлопковую плантацию. Физически здоровый труд на свежем воздухе. А про твоё зверство – таких и слов в русском языке нет!»
«Угу, - говорю. – Ну или вот – мог быть другой вариант. Тебя любезное Отечество посылает в Хохляндию, с диверсионными целями, местные от этого не в восторге, тёмной ночью тебя вырубают, суют в мешок, отвозят Коломойскому, а он говорит: «Да ладно, это не диверсант, а задрот какой-то! Некондиция!» Но – не обратно же отвозить? И не выбрасывать же? И тебя продают кому-то из моих агентов. Где ты оказываешься? У меня в рабстве. Что меняется? Ничего. Это судьба. Потому что ты славянин, а я варяг».
На этом месте он метнул в меня вилку (мы ели шашлык), но, конечно, так, чтобы я перехватил. Да она бы в любом случае кожак не пробила.
Возвращаясь к «нашей с Коломойским» затее.
Честно, я не понимаю, чего в ней можно видеть «аморального», «циничного», «жестокого».
После того, что эти гаврики там натворили, в Славянске, в Краматорске, в Горловке – естественно, на Украине найдётся много желающих их тупо гасить. И будут правы. И сумеют это делать с большим успехом, будь эти зелёные человечки реально спецназ ГРУ – или примазавшаяся какая-то шелупонь. Ибо спецназ – он в зелёнке силён, когда внезапный рейд проводит. А на блокпостах да в патрулях – они очень уязвимы.
Но вот, повторяю, Коломойский создал некоторую материальную заинтересованность в том, чтобы относиться к этим зелёным человечкам добрее. Чтобы сохранять им жизнь.
Вообще, если отбросить всякую елейную абстрактно-гуманистическую чушь, то испокон веков и до скончания времён единственная убедительная причина, чтобы не мочить тех, кто мешает тебе жить, - заключается в том, что их можно использовать. То есть, можно сделать так, чтобы они помогали тебе жить. И тогда – их жизнь истинно обретает для тебя ценность.
Абстрактная и всеобъемлющая любовь к человечеству – удел очень немногих филантропов, возможно, девиантного склада психики. И попытка распространить её как идеологию на широкие массы – всегда приводила к обратному результату.
«Возлюби ближнего своего!» - «Уже возлюбил! А теперь давайте сожжём еретиков, которые любят ближнего неправильно, не так, как мы!»
«Даёшь мир и счастье для всех трудящихся!» - «Даёшь! А теперь – давайте мочить буржуйскую контру и прочих врагов народа!»
В действительности, это попросту противоречит нашей природе – любить незнакомых, а тем более – враждебных людей. В нас заложена внутривидовая конкуренция. И отрицая эту данность – проще всего докатиться до откровенного маньячества. «От вселенской любви – только морды в крови», как сказала поэтесса.
С другой стороны, когда понимаешь, что ты вовсе не обязан ЛЮБИТЬ совершенно чужих тебе людей, но можешь их использовать, - начинаешь смотреть на них пусть «утилитарно», но гораздо терпимей и добрей.
Помню, когда мой сынишка ещё в садике был, то порой, с кем-то поссорившись, сетовал: «Да он гад! Я его так ненавижу, что убить готов!»
Иной родитель бросился бы нотации читать: «Нельзя так говорить о своих товарищах! Даже мыслей таких не имей!»
Ну и такими выволочками – можно, конечно, пригасить, придавить естественное желание «убить того гада, который мне ни разу не товарищ», но есть риск, что оно потом прорвётся, проявится уже при более драматичных обстоятельствах и с гораздо худшими последствиями.
Поэтому я говорил: «Убить – несложно. Но – глупо. Тут ведь как в сказках: «Не губи меня, добрый молодец, я тебе службу сослужу». И если сейчас кто-то твой враг – ключевое слово «твой». Хоть и враг – а всё равно это твоя как бы собственность. Осталось придумать, как её использовать. Будешь умнее – сумеешь пользоваться и врагами».
Ну и мой сынишка - он с рождения, вообще-то, добряк (не знаю, в кого даже), но вот впитав этот «частнособственнический» подход к людям, он практически избавился и от любых эмоциональных, ситуативных конфликтов с одногруппниками, одноклассниками. Он перестал видеть врагов в тех, кто даже, по его мнению, как-то плохо с ним поступает. Он приобрёл не одномоментное, а «протяжённое» такое вИдение других людей. «Ну да, сейчас ты ведёшь себя, как враг, а потом – будешь мне полезен. Потому что я – умнее, и смогу тебя употребить себе на пользу. Поэтому – живи!»
«Частнособственническое» воззрение на людей (даже чужих, даже враждебных) – это великое дело. И, наверное, не было в истории нашего вида большего нравственного прорыва, чем первый случай, когда пленника из побеждённого племени не замочили, а припахали к каким-то работам, которые влом делать самим.
Ровно тогда совершено было открытие, что сотрудничать можно не только со своими соплеменниками, но и с врагами-чужаками. Вся дальнейшая история – уточнение формата означенного сотрудничества. Но, понятное дело, когда человек пришёл к тебе с оружием творить беспредел, ты, разоружив и повязав его, заключаешь с ним не совсем равноправный контракт. В том смысле, что ему сохраняется жизнь, а прочие бонусы для него – минимальны.
Главное – у тебя в принципе появляется заинтересованность в том, чтобы сохранить ему жизнь. Чтобы его разоружить и повязать (хотя это может быть хлопотно), а не пустить пулю в голову (что гораздо проще).
Поэтому, с нравственной компонентой «нашей с Коломойским» идеи – там абсолютно полный порядок. Трудно придумать более гуманный и моральный подход к пришлым беспредельщикам с автоматами (какими бы ни были они славными парнями по жизни).
Но есть и другие выгоды такой постановки вопроса.
По хорошему счёту, эта рекламная компания Приват-банка, этот их ролик «сдай москаля», и фотожабы, - они способствуют некоторой разрядке, снятию напряжённости. Это – юмор, а он всегда помогает. И за что можно любить как евреев, так и украинцев – это за юмор, за способность шутить в любых условиях.
Более того, если раньше эти зелёные человечки были окружены такой мрачной аурой, типа, «да ты знаешь, кто я? Я – спецназ», то теперь правильный ответ: «Ты – ходячая пачка зелени!» А это уже не вызывает ни страха, ни ненависти. Это с одной стороны смешно, с другой – заманчиво. Уже не война тотальная, а just business. А бизнес – всегда облагораживает и смягчает нравы, устраняя излишние негативные эмоции. «Бабло побеждает зло».
Понятно, лишь очень немногие возьмутся непосредственно участвовать в этой акции, поскольку для этого нужны и навыки некоторые, и «яйца», но вот каждый второй прохожий теперь будет смотреть на «зелёных человечков» как на товар, а не как на грозных агрессоров. Да, ему лично – товар не по зубам, он и не претендует, но есть понимание, что оно тут выставлено на продажу. А товар – не внушает ужаса (как не внушает и ненависти). И что товар являет собой вооружённых и вроде бы крутых людей – выставляет их самих и всю ситуацию вообще в весьма комическом свете. Возможно, потом эту "российскую агрессию" будут вспоминать не как преступление, заслуживающее международного трибунала, а как весёлую распродажу Кремлём имперски озабоченных озлобленных идиотов, которые создают проблемы внутри страны и от которых желательно избавиться (весьма частая истинная причина многих войн, на самом-то деле).
Ну а реальные масштабы захвата и сдачи зелёных человечков – могут оказаться не столь уж мизерны. Думаю, господин Коломойский никогда не раскроет, сколько ему их всего приволакивают – ибо он политик и бизнесмен, и, вероятно, имеет виды на самостоятельный торг с Москвой, мимо киевских властей. А за иного офицера ГРУ – можно выручить и миллионы баксов. Поскольку он и специалист ценный, и владеет ценной инфой. Ну или, инфа, которой он владеет, - сама по себе может быть продана очень задорого.
Поэтому, собственно, безумием было со стороны Кремля соваться в страну, где есть всё-таки состоятельные люди, а не только нищие чабаны. Но при этом – есть и много безработных бедняков, вполне гораздых поправить свои финансовые дела за счёт пусть рискованных, но прибыльных операций.
Учитывая же, сколько бойцов захватывалось в Афгане и Чечне – можно догадываться, что будет на Украине, когда их бросили против гораздо большего бабла. Остаётся надеяться, что украинцы будут обращаться с пленными гуманнее афганцев и чеченцев (но, полагаю, людям вроде Коломойского, не желающим скандалов, и нет нужды напоминать об этом).
Не исключено, что реальный счёт «изъятых» зелёных человечков – скоро пойдёт на десятки, если не сотни. А как кончатся на Донбассе – мне вот интересно, станет ли Коломойский оплачивать тех, кого ему из Крыма начнут притаскивать. Формально – это ж по-прежнему тоже украинская территория. А значит, и человечкодобыча там будет законна. Но – там, конечно, и технические сложности будут выше, да и слишком обострятся отношения с Россией, которая считает Крым своим.
Но вот что больше всего меня лично радует – что всё-таки эта затея позволит сохранить много жизней. Сейчас-то, понятно, эти балбесы, бегая между Краматорском и Славянском, дрочат на величие Русского Райха и на то, как они Америку раком поставят, и производят, конечно, шизофреническое впечатление, а всё равно ж – люди. И многие из них, в глубине души хорошие даже люди. Может, потом мозги на место встанут, когда в очередной раз обосрётся этот новый имперский проект – и они смогут приносить пользу обществу. Но для этого – надо их сейчас не замочить по горячке, а нейтрализовать и отдать в хорошие руки.